Валахи быстро соскочили с коней и кинулись к Арсену. Еще мгновение – и он будет лежать на земле, а эти сорвиголовы отдубасят его по голым ногам.
– Стойте! – закричал Арсен, выхватывая из-за пазухи бумагу, предусмотрительно заготовленную для него Сафар-беем. – Именем великого визиря приказываю вам – стойте!
Слова о великом визире подействовали магически. Валахи мгновенно остановились, растерянно переглянулись.
Многогрешный неистово заверещал:
– Что же вы!.. Хватайте его!.. – и начал вытягивать из ножен саблю.
Арсен протянул бумагу.
– Кто из вас понимает по-турецки?
– Я! – шагнул вперед чернявый парень.
– На, читай!
Валах бросил быстрый взгляд на короткую надпись, на печать – и побледнел.
– Братцы, – прошептал он помертвевшими губами, – это чауш великого визиря… Чуть было сами не попали в беду.
– Не может быть! – продолжал бесноваться Многогрешный. – Дай сюда!..
Он выхватил бумагу, повертел перед глазами. Написанного не понял, но печать узнал сразу – и тоже побледнел.
– Проклятье! – процедил сквозь зубы. – Выкрутился, сукин сын! Ну, твое счастье…
Многогрешный сунул Арсену в руки жесткий желтоватый свиток и поскакал прочь. Валахи помчались за ним.
Арсен вытер пот с лица, постоял с минуту в раздумье, а потом решительно повернул коня на белоцерковский шлях.
До Новоселок Арсен Звенигора не доехал: совсем неожиданно встретил всех своих в Фастове. Еще издали увидел над городом сизые дымки, вьющиеся из труб. При въезде дорогу ему преградил часовой с мушкетом. Он выскочил из какой-то ямы, где прятался от пронизывающего ветра, закричал тонким голосом:
– Стой! А не то как стрельну, знаешь-понимаешь, тут тебе и каюк будет!
Арсен захохотал. Так это же Иваник! И откуда он здесь взялся?
Но смех Арсена разозлил часового не на шутку. Он подскочил, как петух, и ткнул дулом мушкета всадника в бок.
– Чего заливаешься, знаешь-понимаешь? Иль пьян, иль соседям разум раздал? Слазь с коня, разбойник!
– Иваник, неужели не узнал? Арсен я! Звенигора…
Иваник ошарашенно захлопал глазами, все еще не узнавая в этом худом загорелом бородаче красавца Арсена.
– Не может того быть…
Арсен соскочил с коня, снял шапку. И тогда лицо Иваника прояснилось. Мушкет выскользнул из рук и покатился по мерзлой земле.
– Арсен! Голубчик! Откуда ты?
Они крепко обнялись. На глазах Иваника заблестели слезы.
– От самого султана, Иваник! Из Стамбула! А ты как здесь очутился?
Иваник поднял мушкет, поправил на узких плечах свитку.
– Разве не знаешь?.. Семен Палий привел нас всех в Фастов и сказал: тут нам жить! Земли занимайте, сколько сможете обработать, хаты выбирайте, какие поцелее… Крепость гуртом строим, знаешь-понимаешь, чтоб защита была надежной. Вот мы и поселились здесь.
– А мои, мои-то где?
– Твои тоже… Внизу, над Унавой живут. Там хорошо – речка, луг, за речкой – лес. Правда, хатка маленькая, но не хуже, чем в Дубовой Балке. И что лучше всего – по соседству со мной… Неспроста говорится: выбирай не место, а хорошего соседа.
– Палия где-то можно увидеть? Случаем, не на Сечи он?
– Увидишь. В крепости он, поселился рядом с вдовой Семашко…
– О пане Мартыне ничего не слыхать?
– Про Спыхальского? Говорил Роман, что передавал пан весточку из Львова. Всех приветствует… Не забыл и про меня, и про Зинку. – Иваник подмигнул. – Тоже привет передал, знаешь-понимаешь…
Арсен улыбнулся в густую бороду, которую отпустил, пока ехал из Стамбула. Уж кого-кого, а Зинку не мог пан Мартын забыть: очень полюбилась ему молодица!
