Эрия сначала смотрела на него недоумённо, но потом игра Тагура стала ей понятна. Он решил обставить всё не как путь в Энноранн, а как экспедицию за реликвиями. Что ж, насколько она знала, виленцы очень любят заниматься кладоискательством, и такие походы для них не редкость. А значит, их поведение сейчас никак не выделяется из общепринятого.
– Да, я поняла, – кивнула девушка. – А ты уверен, что мы сможем так быстро добираться от города до города?
– Конечно, уверен. Пешком мы не пойдём. Между городами всегда кто-то ездит, торговцы те же, вот с ними мы и будем передвигаться.
– Но придётся же чем-то платить…
– Будем отдавать часть найденных реликвий, – Тагур подмигнул.
– Ааа, действительно… Ну что ж, вроде бы хороший маршрут.
– Вот и славно, – произнёс Тагур, сворачивая карту. Тем временем и завтрак принесли. Покончив с завтраком, Тагур и Эрия быстро покинули трактир и направились на рынок. Там им предстояло найти купеческий обоз, с которым можно было бы продолжить путешествие.
Свежий пряный ветер бросал в лицо Эрклиона прохладные капельки морской воды. Они едва заметно били по его лицу и тут же словно бы исчезали. Вокруг, насколько хватало взгляда, простирался безбрежный океан. Солнце клонилось к закату, начиная окрашивать розоватым светом весь обозримый мир. «Ласточка» на всей скорости мчалась к Кёсвену, и казалось, что ничто её уже не остановит.
Эрклиона поселили в кубрике вместе с матросами. Хотя золотая цепочка, которой он оплатил проезд, была явно настолько дорога, чтобы обеспечить Эрклиона каютой, капитан сообщил, что все каюты на корабле уже заняты. Эрклион не стал это проверять, пребывание в кубрике его не тяготило. Тем более что основную часть времени он просто сидел на палубе, медитируя. Капитан ше-Ниди попытался было убрать Эрклиона подальше от глаз пассажиров, но Эрклион напомнил ему о размере оплаты, и капитан отстал. Кроме того, пассажиры быстро привыкли к тихо сидящему в углу чернецу. Все знали о поверье, будто чернец на корабле приносит спокойное плавание. Пока так и было. Некоторые пассажиры даже пытались давать Эрклиону милостыню, но он всё отвергал по причине того, что служение Отрешённости не приемлет земных благ, кроме тех, которые непосредственно нужны для жизни.
Матросы ценили Эрклиона за глубокое знание истории Энноранн и умение складно говорить. По вечерам они часто расспрашивали Эрклиона о былых временах и сущности поисков Отрешённости. Эрклион никогда не отказывал. По отношению к нему они были как дети, и он снова почувствовал себя отцом своего народа. Это возвращало его в те времена, когда он мудро и справедливо правил страной из Небесного Дворца, и будило в нём какое-то странное чувство тоски, доселе невиданное…
– Выжившие из деревни, Эрклион-ри, – произнёс охранник, стоящий у входа в шатёр. Эрклион оторвал взгляд от карты, на которой намечал план ведения боёв с Владельцами и их пособниками, и встал из-за стола.
– Пусть войдут, – разрешил он.
Их было человек десять, возглавляемые бородатым стариком. Грязные, в лохмотьях, с ожогами, они пришли к нему только после очередной вылазки карателей Владельцев. Увидев Эрклиона, все они сразу упали на колени. Старик, не поднимая взгляда, принялся молить:
– Освободитель, мы отдаём тебе свои жизни! Возьми нас в своё войско, позволь отомстить за наших жён и детей, погибших от рук прихвостней Владельцев!
