Шёпот гадюки - страница 11

Но в этот раз они перешли все грани. Унизить её при старших коллегах, выставить какой-то глупой дурочкой – высшая степень невежества и наглости. Поэтому утром понедельника, девушка была настроена более, чем решительно. В аудитории она появилась как всегда рано, смерив холодным взглядом сидящего на скамье Головина. Её руки так и чесались отвесить пощёчину, высказав всё, что она думает о надменном студенте. Но это было бы не профессионально, да и навлекать на себя ещё больше бед не хотелось. Едва стоило девушке пройти мимо студентов, тут же слышались перешёптывания и смешки. И как бы она не старалась сделать вид, что её это не задевает, чувство досады назревало внутри.

Дверь аудитории привычно закрылась ровно в восемь утра, Яна вытащила в центр свой стул и надменно уселась. Оценивающе окинула взглядом присутствующих, останавливаясь на последних рядах, где уже привычно расположился ничего не подозревающий Рома.

– Сегодня пишем срез по последним пройденным темам. На это у вас будет двадцать минут, – строго произносит, довольствуясь испуганной реакцией студентов. – По итогам я буду решать, кто получит допуск к зачётам. Шанса на исправление и пересдачу можете не ждать.

Аудитория сотрясается от недовольного гула, все присутствующие понимают, что никто не готов к такому повороту событий. Русакова тут же впивается своими розовыми ноготочками в руку Ромы и тот, неожиданно, подрывается с места.

– Яна Викторовна, но по графику нет никаких практически работ на сегодня, группа даже не готовилась!

Яна победно встаёт со стула, сверля взглядом вскочившего студента. На лице аспирантки не дрогнул ни единый мускул, она хладнокровно продолжала смотреть на старосту 602-С группы.

– Головин, так покажите группе на своём примере, как нужно готовиться к лекциям. Вы же староста, должно быть у вас нет времени для глупостей, не так ли?

Аудитория замерла, все присутствующее немо переглядывались, не понимая, от чего Гадючко так взъелась именно на Рому. Часть студентов подозревали, что не просто так девушка решила их сегодня «завалить». Но самому Роме было невдомёк, он вообще не понимал такого настроя.

– У вас какие-то конкретные претензии ко мне? – немного резко произнёс Головин, бросая на стол пластмассовую ручку.

– Вижу, что вы настроены на разговор. Тогда с вас и начнём, поздравляю, письменной работы не будет. Отвечать будете устно, три вопроса по темам. За каждый пропущенный ответ – минус бал.

Тут же сидящий не далеко Морозов свистит на всю аудиторию, хватаясь за свою короткостриженую голову.

– Вот разбушевалась, – шепчет он едва слышно. – Накопила за выходные яда…

Яна Викторовна выжидающе наблюдает, как вразвалочку спускается Головин. Парень отчаянно скрывает своё раздражение, держа во рту жевательную конфету. Останавливается рядом с аспиранткой и показательно скрещивает руки на груди. Студенты глухо усмехаются, видя, как на фоне Головина, Гадючко кажется совсем крошечной. Будто это она здесь нерадивая студентка, а он тот самый строгий преподаватель.

– Назовите года первых упоминаний философии, как науки.

Головин удивлённо поворачивается к стоящей рядом аспирантке и вздыхает.

– Вы сказали, что вопросы будут по темам предыдущих лекций, но я точно знаю, что этой информации там не было.

– Я не уточняла, по каким конкретно предыдущим лекциям буду вопросы. Эту тему вы должны были проходить в прошлом году, – строго произносит Яна, смотря на студента задрав голову. – Ваше молчание стоит расценивать, как отсутствие ответа? Минус бал, Головин.