– Яна Викторовна, – злобно поправила она его. – Всё в порядке, если это всё, что вы хотели, то я уже пойду.
– Давайте провожу?
– Не нужно, Головин, у вас ещё должны быть лекции. Не заработайте себе неприятностей и с другими предметами тоже.
Яна Викторовна устало закрыла аудиторию и не оборачиваясь поспешила удалиться. А вот Рома ещё долго стоял на одном месте, коря себя за дурацкую настойчивость. Да он сейчас был похож на ту же Русакову, что вдруг решила назойливо к нему пристать. И зачем он только ляпнул это: «Давайте провожу?»
Парень без интереса высидел последнюю пару по экономике, копаясь в своей голове. Его сердобольность никогда не доводила до добра. А теперь, Рома вынужден придираться к собственным словам, которые в моменте сами по себе сорвались с его губ.
– Видели, какой разнос Орлов гадюке устроил? – с гоготом вскрикнул Морозов, выбегая из аудитории. – Говорят, там вся кафедра лежала, когда он отчитывал её за этот позор. Посмотрим, как она завтра будет перед нами распинаться, бледнея, умолять о прощении!
Руки Головина сами потянулись к плечам одногруппника. Он резво припёр того к стене, не обращая ни капли внимания на испуганные взгляды окружающих студентов.
– Не ищи себе проблем, – процедил хладнокровно Рома, обездвиживая барахтающегося парня.
– Ты что, с катушек съехал? – Морозов визжал, как поросёнок в загоне, размахивая своими тонкими, как веточки, руками. – Да я же просто пошутил, что с тобой такое?
Головин замахнулся и сжав кулак отвесил серьёзный удар Толику, куда-то в районе солнечного сплетения. Парень тут же согнулся, краснея за долю секунды. Морозов жадно глотал воздух, сдерживая болезненный стон.
– Эй, ты чего? – саркастично воскликнул Рома. – Да я же просто пошутил…
Головин брезгливо отряс руки, будто притронулся к чему-то грязному, и вразвалочку отправился на выход из университета. Он и не думал, нанося удар Морозову, как-то руки рефлекторно потянулись к одногруппнику. Недовольно отмахнулся от шушукающихся студентов, не желая даже разговаривать с кем-то из них. Завёл свой чёрный Кавасаки и тут же сорвался с места, испытывая какие-то смешанные чувства от этого дня.
А Яна Викторовна тем временем едва смогла выгулять собаку. Ноги совсем отказывались идти, а глаза не фокусировались, время от времени напрочь сбивая силуэты в единое пятно. Кое-как забралась в кровать, испытывая ужаснейшую головную боль. В тот же момент полоска на термометре поползла к опасной отметке тридцати девяти.
Болеть Яна не умела ещё с детства. Едва девушке стоило подхватить беззаботный насморк, как он тут же превращался в катастрофу на несколько дней. Вот и сейчас она понимала, что вероятно, это продолжится до конца недели. Не видя другого выбора – вызвала врача на дом, скручиваясь в какую-то гусеницу на кровати. Отправила слёзное сообщение заведующей кафедры, чтобы та сразу же искала варианты замены, по крайней мере, на завтрашний день.
К вечеру Яне стало совсем плохо. Температура только росла, а противовирусные никак не хотели помогать. Приехавший на вызов терапевт развёл руками, сообщая о разбушевавшемся в городе гриппе.
– Если совсем станет невмоготу, вызывайте неотложку – госпитализируют в ближайшее отделение, полежите с недельку в больнице.
Яна испуганно мотала головой, ей и собаку оставить не на кого, какая ещё больница? Но когда ночью лёгкие загорелись огнём, а от боли на глаза навернулись слёзы, она уже не думая набрала короткий номер.
