Я лежала рядом с ним на шелковой смятой простыне, бездумно глядя вверх, и, удивительное дело, почти не ощущала усталости. Напротив, у меня будто прибавилось сил! Мое тело переполняла витальная энергия – словно вовсе и не было этих нескольких часов сложной эротической гимнастики. Это новое для меня состояние бьющей через край энергии было необычным и чрезвычайно приятным, правильнее сказать, оно приоткрыло мне самой какую–то прежде незнакомую грань моей собственной натуры, связанную не столько с телесным удовлетворением, сколько с ощущением редкостной гармонии в душе. Я перевернулась на бок, оперлась щекой на ладонь и с интересом принялась разглядывать лежащего подле меня на спине мужчину. По–своему он был очень красив. Вот только его достоинство, которым он, безусловно, гордился, сейчас скукожилось и укрылось в сморщенной крайней плоти, как улитка в раковине, и это смотрелось невыносимо забавно. Не удержавшись, я тихонько хихикнула, потом осторожно слезла с кровати и с пристрастием оглядела себя в большом зеркале, пытаясь обнаружить малейшие изъяны. Ничего, к чему можно было бы придраться. Точеное тело, стройные ноги, гордо посаженная голова, длинные густые волосы, концы которых чуть прикрывают ягодицы. Я поднялась на цыпочки и раскинула руки. Как чудесно ощутить себя женщиной!.. С меня словно спали невидимые цепи. Цепи девственности. Я невольно рассмеялась собственным мыслям. Выдумала тоже – «цепи девственности» – какая глупость. Но что–то в этой фразе было. В ней заключалась какая–то древняя тайна, о которой можно лишь догадываться и которая тотчас ускользнет, растворится, едва попытаешься извлечь ее на свет божий, в область вербальных значений.
Одеваться мне не хотелось. Я накинула рубашку Бориса, закатала рукава – получился милый халатик – и отправилась на кухню. Турка стояла на плите, пачка молотого кофе обнаружилась в шкафчике. Я заварила себе крепкий кофе, налила его в чайную чашку, кофейных почему–то не нашлось, и закурила. Пила кофе, курила и бездумно глядела в окно, как наливается дневным жаром июльское утро. В проеме двери вдруг нарисовался заспанный и совершенно голый Борис.
– Кофе? – хрипло поинтересовался он.
– Кофе, – подтвердила я, невольно улыбнувшись его изнуренному виду.
– Я сейчас, – сказал он и отправился в душ. Слышно было, как шумит вода, как он что–то напевает.
Через несколько минут, когда Борис вновь нарисовался в кухне в махровом синем халате и подсел к столу, вид у него был уже вполне приличный. Мы молча пили кофе, поглядывали друг на друга и улыбались. Да слов и не требовалось. Подкрепившись крепким кофе, он снова попытался затащить меня в постель, но я заявила, что мои родители уже, наверное, сходят с ума, и мне срочно нужно домой. Он не слишком настаивал. Каждый женатый мужчина страшно боится, что любовница вцепится в него мертвой хваткой и потом отравит своими притязаниями его хорошо отлаженную семейную жизнь.
– Домой так домой, – понимающе кивнул он. И вдруг хлопнул себя ладонью по лбу: – Как я мог забыть! У меня же сегодня деловая встреча назначена на два, – и на его лице отразилась глубокая озабоченность. Моего взгляда он старательно избегал. – Но как только появится время, может быть, встретимся?
Я внутренне улыбнулась: деловая встреча в воскресенье – это что – то новое. Разве что к тёще на блины необходимо появиться, чтобы отвести от себя возможные подозрения.
