— Мы уже пили за всех нас в ресторане, — напомнила я.
— А сейчас я бы хотел выпить только за тебя. За твоё появление в моей жизни. За те дни в детском лагере, где мне было по-настоящему одиноко, пока ты ко мне не подошла, — с неожиданно серьёзностью проговорил он.
— Разве я первая к тебе подошла? — уточнила я. В детском летнем лагере в России Тео оказался по протекции Александра Владимировича Воронича, нашего общего родственника. Его родители тогда были заняты своим разводом и не возражали против того, чтобы сына отправили в другую страну. — А не ты? Уже не помню.
— Возможно, мы подошли друг к другу одновременно, — заметил Тео.
— Может быть, — согласилась я, поднося кружку к губам и делая первый глоток.
Тео был прав — вкус этого напитка оказался ещё приятнее, чем аромат. Соединяя в себе терпкую сладость, лёгкую остроту и едва ощутимую на языке кислинку, глинтвейн согревал и нежно пощипывал губы.
— Даже не сомневался, что тебе понравится, — удовлетворённо произнёс Тео, наблюдая за моей реакцией, когда я, зажмурившись от удовольствия, наслаждалась вкусом глинтвейна.
Нельзя отрицать тот факт, что, прожив вместе всё это время и не расставаясь с надетыми в вечер помолвки кольцами, мы не только с каждым днём становились ближе, но и успели неплохо друг друга узнать. Для меня не являлось секретом, песни каких групп любит слушать Тео и что предпочитает есть на ужин. А ему были известны мой любимый цвет и названия книг, которые мне нравилось перечитывать, пусть даже я помнила весь их сюжет практически наизусть.
Но всё же Тео до сих пор во многом оставался для меня загадкой. Как будто существовала какая-то граница, дальше которой он меня не пропускал, а я не хотела быть слишком навязчивой и любопытной.
Дата моего вылета в Россию была назначена на завтрашний день. Я не оповестила о том, что собираюсь приехать ни Регину, ни приёмных родителей. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь встретил, но почему-то казалось, что если я заранее сообщу кому-то о своём возвращении, то что-то пойдёт не так.
— Может быть, поговорим насчёт нашей помолвки? — решилась предложить я, сделав ещё один большой глоток начинающего остывать глинтвейна.
— Тебе так не терпится от меня избавиться, Ники? — отозвался Тео, и в его голосе мне послышалась обида.
— Разумеется, я не хочу от тебя избавляться! — фыркнула я. — Но так ты почувствуешь себя свободнее. И нам больше не придётся никого обманывать.
— Свободнее для чего? — уточнил он.
— Для чего-нибудь.
— Значит, ты считаешь, что ограничиваешь мою свободу?
— Н-нет, — пробормотала я. Разговор явно сворачивал не в ту сторону. Я опустила взгляд в свою кружку, будто надеялась увидеть там ответ на вопрос, как мне подобрать правильные слова.
— Посмотри на меня, Ники.
Я подняла глаза, и под его взглядом — непривычно нежным, задумчивым и немного растерянным — мне стало ещё сложнее пытаться собраться с мыслями.
— Ты никогда не думала, что мы могли бы и не обманывать других и не притворяться? — спросил он.
Прежде, чем я успела ответить, Тео протянул руку, мягко забрал у меня кружку и поставил её обратно на столик. Его пальцы легко коснулись моей щеки, пробежались по волосам, легли на шею. Я ещё собиралась что-то сказать, а он уже целовал меня — нежно, чувственно и неспешно. Сердце сбилось с ритма. Происходящее сейчас однозначно не являлось сном, а возможно, и тогда им не было, и теперь мне чудилось что-то неуловимо знакомое в его прикосновениях.
