Двери театра приветливо распахнулись перед ним. Томас прошел вглубь зрительного зала и швырнул на ковер извивающуюся ношу.
– Здесь ваша Элис! – крикнул он на все здание и опустился в кресло.
С лестницы тут же сбежали владельцы театра. Мэри подбежала к девочке и опустилась на колени.
– Где вы нашли…
Ее слова прервали ужасные крики, от которых по спинам всех присутствующих побежали мурашки.
– Томас, что с ней? – включился в беседу Донован.
– Могу вас поздравить с еще одним уничтоженным городом! – вскрикнул Мастер, – в домах остались одни трупы. Вы вообще думаете о последствиях, когда делаете что-нибудь!?
– Не смей так разговаривать с нами, – на секунду руки Вандерлена обзавелись лезвиями когтей.
– О нет, – одними губами прошептала Мэри, – что же нам теперь делать?
По ее щекам побежали крупные слезы.
– Вы уже сделали все, что могли! Сыграли роль стервятников, которых так боитесь! Счастливо оставаться, надеюсь, вы сгниете также, как она!
С этими словами Мастер покинул здание. Всю дорогу его душил надоедливый ком в горле. Он никогда особенно не любил людей, но сейчас вдруг понял, что скорбит по каждому из них, ведь в Мистленде он знал всех. И жители знали его – замкнутого Мастера, делающего чудесные маски, которые висели в качестве украшений почти в каждом доме.
Близился полдень. Успокоившись и собравшись с мыслями после ночного кошмара, Томас позвонил в ближайшую железнодорожную станцию. Паровозы нечасто ходили в Мистленд, но он надеялся, что успеет забронировать билет до того, как до соседних регионов дойдут слухи. Пока он собирал чемоданы, чтобы уехать куда подальше, и забыть о пережитом, в голове вдруг возникла мысль:
«…почти в каждом доме… Точно!»
Откинув огромную свалку барахла, которую собирался забрать с собой, молодой человек вышел из дома и отправился по улицам. Преодолевая трепетный ужас от сотен трупов, смотрящих на него сквозь почерневшие веки, он снимал с гвоздей все свои работы, одиноко висящие на стенах. Время совсем не отразилось на них, они были также прекрасны, как в день покупки, особенно карнавальные – яркие и изящные. Больше четырехсот масок собрал Томас по всему городу, еще несколько надо было изготовить в ближайшие часы. Уже у самого театра в глазах Мастера отразилась тень сомнения, но он быстро отогнал ее. «Ведь они умерли совсем недавно», – успокоил он сам себя. Оставалось решить только одну проблему.
Элис.
V
– Нет-нет, об этом не должно быть и речи! – воскликнула Мэри, как только Томас заикнулся о том, чтобы уехать из города, – мы не можем покинуть театр!
Мастер махнул рукой и с немой мольбой взглянул на мистера Вандерлена.
– Она рано или поздно сбежит. А не сбежит, так рассыплется прахом, а маска останется и неизвестно, сколько бед натворит.
– Может быть, все-таки есть способ уничтожить ее?
Миссис Вандерлен устало опустилась в зрительное кресло после десятков попыток сломать, сжечь или разрубить чертово деревянное лицо. Поглотив столько жизней, оно обрело прочность, не сравнимую, пожалуй, ни с чем другим. И никому из присутствующих не было известно, как поступить с этим орудием смерти.
Больше всего Элис сейчас хотела прикоснуться к Томасу, такому живому и полному энергии, что ее хватило бы, может, на целую минуту без боли. А уродливые владельцы театра теперь казались ей пустой ореховой скорлупой. Сердца их уже давно остановились. Они-то без опаски подходили к ней, пытались снять маску, уничтожить и ее, и раздутое тело, но все было тщетным.
