– Почему меня вообще должна заботить эта кобыла? – возмутился Данни, переступив с ноги на ногу. – Я не хочу жениться на ней. Никогда!
– Но твой отец уже давно обо всем договорился. Ты не пойдешь против его воли, – властно сказала мать.
– Я сам хочу выбрать! Сам! Мне она не по душе!
– Все мы хотим выбирать. Но жизнь, Данни, иногда сложнее, чем наши прихоти, – вздохнула женщина. – Я была столь же упрямой как ты сейчас, когда узнала, что должна выйти за твоего отца. Третий сын, к тому же какой-то горец! «Матушка, я даже его не видела!», восклицала я на весь отцов чертог, – покачала мать, усмехнувшись. – Однако, как видишь, сейчас я здесь, сижу, глядя на свое четвертое дитя от «какого-то горца», – тепло улыбнулась она. – Жизнь не оставляет нам выбора, но небеса всегда знают, как лучше. Они уже написали для нас судьбу. Как человек высокого рода, ты должен с достоинством принять ее, Данни.
– Но… я мог бы и сам решать! Эта леди, – запнулся он, скорчившись от боли в плече, – да она видом, что моя Рассветная Синева.
– Синева прекрасная лошадь, – шутливо ответила мать.
– Но она все же лошадь! – фыркнул Данни. – Почему бы мне не жениться на ком-то знатном, но красивом. Да хоть на Тие! Устрой нам помолвку, и будет с нас!
– Данни, – мать состроила суровый взгляд, – она же твоя кузина.
– Но ведь и твой лорд-отец с женой были ими, – нахмурился Данни. – В отличие от этой лошадиной рожи, Тия хотя бы мила лицом, – его, через ветвь семейного древа, сестрица была действительно необычного вида. Рыжая, словно лисица и вся с головы до ног в веснушках. «Ее поцеловало солнце», как часто говорил отец.
– Вот заяви это с тем же видом своему господину дяде, – бросила мать. – Он поначалу посмеется, а потом будет глядеть на тебя, как на прокаженного каждый раз. Каждый день.
– С чего ты взяла?
– Потому что я и сама предлагала ему подобное венчание. Твой дядюшка-остолоп так и не собирается брать себе иной жены, кроме покойной Ильды. Эта кончина задела его многим больше, чем я полагала.
– Ты хотела чтобы я вышел за Тию?
– Лишь предложила такой вариант твоему отцу и его братцу, когда выпила немного гранатового вина. Пыталась донести, что так ветвь Эндри не оборвется на ублюдке от речной шлюхи, или, когда какой-нибудь крестьянский мальчуган залезет Тие под юбку. Они оба покосились на меня, словно я на алтарь Пророчицы Заранны сплюнула, – покачала головой мать, покосившись на найржина Митрана неподалеку. – С тех пор меня к брачным вопросам старались не подпускать.
– Но, матушка, леди Майя же… – она вновь не дала ему закончить.
– …твоя будущая жена, – отрезала леди Кинарин. – Постарайся, все же, не лишиться руки до момента вашей свадьбы. Чтобы было, в чем держать свечи на церемонии, – с явной теперь уже издевкой улыбнулась она.
Топот сапог по залу Часовни вновь донесся до них. Теперь это был Патрик Тонн, сын кастеляна. Вальяжно опираясь рукой на свой меч, он прошел к своим господам, поклонившись. Взгляд его зацепился за Джину, стоявшую рядом и он, слегка покраснев, улыбнулся и ей.
– Миледи, – обратился Патрик к леди Кинарин, затем повернувшись к нему самому, – господин Данни.
– Что такое? – обратилась к нему леди Каранай.
– Я решил держаться поближе к вам, – сказал молодой гвардеец, которого кастелян лично взял в семейную стражу, – говорят, что в город въехали люди Шайхани. Мне подумалось, стоит держаться рядом.
