Голодные спазмы сжимали желудок и призывали к действию во имя выживания.
Я и выживала. Как могла. Потому что на меня с распростертыми объятиями пошел крупный медведь.
– МАМА! – заорала я и пала на землю, попытавшись притвориться мертвой.
Хе-хе. Не вышло. Обслюнявили как живую. Я гордо отказалась участвовать в разврате и выползла из-под медведя, который отвлекся на подошедших с ничейным результатом лосей. К тому же топтыгину мешали разочарованные в его единоличном владении объектом нежных пристрастий белки.
И я сбежала… куда глаза глядят. Но сердце, печень и почки отказывались идти дальше без предварительной подкормки и грозили объявить забастовку, перестав работать. Тоже мне Белоснежка! Кому бы пожаловаться: вот-вот умру с голоду, окруженная едой! Ситуация глупее не придумать.
Я покрутила головой, облепленная зверьем со всех сторон. Увидела белый ствол.
– Ой, березка! – обрадовалась я и поползла, отягощенная любовью.
Нож легко прорезал дырочку в бересте – острый, зараза. И я припала к надрезу, чтобы слизать первые капли драгоценного сока. Витаминчики, углеводики. Боже, какое блаженство, и как мало для счастья попаданке надо!
Я обняла деревце и сосала, сосала освежающе-сладкую водичку… Сил прибавлялось на глазах, и даже зубы перестали стучать.
Насытив организм полезными веществами, разлеглась у подножия березы, периодически отбрасывая от себя особо влюбчивых экземпляров.
Принюхалась. Пахнет дымом – значит, неподалеку люди. Выскакивать и ломиться сквозь заросли глупо; еще напугаю бедняг до инсульта. Поэтому я затаилась, спрятавшись за деревом.
Это я так себе вообразила. На самом деле я-то стояла за деревом, а вот зверье там уже не помещалось. Так что мы как бы тут присутствовали большой дружной мишпухой[2].
– Тсс! – прошипела я влюбленным, и они заткнулись. Даже кукушка замолчала на тысяча каком-то «ку-ку!». Впрочем, предыдущих накукованных лет мне и так хватило бы с лихвой…
Выждав несколько минут, ничего не услышала, и мы решились продолжить путь. Вскоре ступили на тропинку, которая вывела нас к кострищу. Угли еще дымились, но никого рядом не было. Возле костра лежали обглоданные кости с остатками мяса. Неподалеку валялась окровавленная шкурка убитого животного размером с крупного зайца. А на камне возле примитивного очага, на листе лопуха обнаружилась одна нога, еще никем не надкусанная. ЕДА! ЕДА!!!
Как ненормальная, схватила плохо прожаренную ногу неведомого зверя и жадно впилась зубами в сочное мясо, мысленно поблагодарив неизвестного охотника за подарок судьбы.
Мне в тот момент было все равно. Ни бактерии, ни микробы не волновали – это была первая еда, которая попала в мой желудок за целый день, и подозреваю, что последний раз я ела очень, очень, очень давно.
И все звери посмотрели на мою трапезу с таким осуждением…
– Жить как-то надо! – прочавкала я, извиняясь за плохие манеры.
– У-у-у! – подтвердили волки.
– Не отдам! – рявкнула я, активно пережевывая. – Самой мало!
– Фу! – сказали волки и вознамерились меня полюбить, отобрав мясо. Счас! Получив по бошкам каким-то крупным, давно обглоданным мослом, волчары с глухим ворчанием и скулежом убрались любить меня на расстоянии.
Только когда на костях не осталось ни кусочка, я начала понемногу соображать.
Костер есть, значит, недалеко от меня разумные существа. Логично? Вполне! Сомневаюсь, что примут за свою, поэтому надо принять меры, то есть замаскироваться. Белые тряпки выдадут меня сразу, а быть мишенью для аборигенов отчаянно не хочется.
