Со смертью отца закончился второй период ее жизни. Ей никто не объяснил, что тогда произошло в лаборатории. «Несчастный случай», «трагическое стечение обстоятельств», «нам очень жаль, что так случилось, но надо жить дальше» – вот и все, что ей сказали. Локи тоже молчал. Не потому, что хотел скрыть истину, а просто «не владел информацией», хотя ей казалось, что он просто не хочет об этом говорить. Она и не настаивала. Конечно, по ее просьбе Локи мог подключиться к Сети и узнать подробности, но что-то всегда останавливало Зою от подобного шага.
Полгода она прожила у тети Лены, подруги отца, немолодой женщины с добрыми глазами, пока не произошла авария на дороге. Детская память избирательна, она не сохранила ни момента катастрофы, ни ее последствий. Даже саму поездку не помнила. Зоя пришла в себя уже в приюте среди незнакомых людей. Именно там она узнала, что ее постигла одна утрата – ей сказали, что тетя Лена погибла. Тогда-то и началась третья часть ее жизни.
В приюте Зоя держалась обособленно, ни с кем не дружила, но и ни с кем не ссорилась. Требования воспитателей и учителей выполняла, драчунов и задир сторонилась. О себе ничего не рассказывала, даже фамилию не назвала – Локи считал, ей лучше затеряться. И почти все время молчала. Поначалу ее пытались расшевелить, потом дразнили, называли умственно отсталой, но она никак не реагировала. И ее оставили в покое.
В четырнадцать лет у нее неожиданно прорезались способности к программированию. Конечно, по большей части тут была заслуга нейронной сети – именно она брала на себя самые зубодробительные задачки. А Зоя, видя, как Локи радуется каждой вылазке в виртуал, осваивала премудрость дальше. Вообще, без Локи она вряд ли выдержала. Нет-нет, со здоровьем как раз все было в порядке, нейронная сеть успешно справлялась, болезнь больше не давала о себе знать… Просто Зоя чувствовала себя очень одинокой, хотя и находилась среди людей.
Спустя год в ее скучной и монотонной жизни произошло знаковое событие: прямо во время урока Зою позвали в кабинет директора. В директорском кресле по-хозяйски развалился незнакомый пожилой китаец. Это был Хань Цю – глава триады и хозяин Юго-Запада. Маленькие умные глазки под нависшими веками оценивающе разглядывали девочку. Наконец он переменил позу и с едва уловимым акцентом вынес вердикт:
– Ты будешь работать на меня, я тебя покупаю.
Жизнь Зои вновь изменилась. Она больше не сидела за партой – школа для нее закончилась, теперь она набиралась опыта в виртуальных владениях триады. Уже через год она могла протестировать любую сеть на предмет уязвимости и получить удаленный доступ к чужому компьютеру. Через два – взломать сервер и запустить в систему червя. Однако методы социальной инженерии, значительно облегчавшие работу хакера, давались ей с большим трудом. Немного пококетничать, завести непринужденный разговор с незнакомым человеком, стащить бейджик для нее было куда труднее, чем написать утилиту или запустить «троянского коня». И, тем не менее, к восемнадцати годам Зоя стала лучшим хакером Хань Цю.
Метро перекинуло Зою на Юго-Запад – другой окраинный район. Он совсем не походил на Волковку.
Это в конце прошлого века легко было перепутать Купчино с Гражданкой, сейчас все выглядело иначе. За последнюю четверть века, особенно после окончания Северной Корпоративной войны, города сильно изменились. Они утратили целостность, стали дискретными, словно двоичный код или древняя компьютерная плата. Городское пространство перестало быть единым, теперь оно состояло из разных, почти не связанных друг с другом частей и незаполненных пустот между ними. И Петербург не был исключением.
