– Диссертация тоже важное дело, – неожиданно встаю я на защиту. – Вот он профессором стал. А если бы со мной нянчился, то, может, и не стал бы.
– Много ты понимаешь! Профе-е-ессором! Вчера видела профессора нашего. В продуктовом. Под ручку со своей Клавдией – ну просто пара белых лебедей!
– Она не Клавдия, а Евгения! – смеюсь я. Бабушка умеет смешно сказать, особенно про отца.
– Хватит хохотать! Встань с кровати! – кипятится Галина, а сама тоже еле сдерживается. – Кружку прольешь! Линка, перестань!
Потом мы смеемся уже по-настоящему, вдоволь. Я встаю и начинаю изображать, как ходят под ручку два лебедя. Бабушка вносит поправки, не вставая с кресла.
Ей обидно, что отец не остался один после развода, как мама, а нашел себе Евгению. После каждого моего воскресного обеда она звонит и между делом интересуется:
– Ну? И чем тебя кормили на этот раз? – и, выслушав мой подробный отчет, она хмыкает и вешает трубку.
После нашего веселья бабушка пьет валидол и грустно спрашивает:
– Ты его хоть видела, художника-то этого?
– Конечно, видела! – отвечаю.
– Какой он из себя? Симпатичный?
– Вполне. Даже, можно сказать, красивый. Розы рисует, лодки.
Не зная, как еще представить художника с выгодной стороны, неожиданно добавляю:
