– Я думал, эта чертова баба посидит пару дней в Душанбе и вылетит обратно в Москву. Но очень упертая, договориться с ней практически. Сначала я решил – устроить Джейн несчастный случай со смертельным исходом. Или инсценировать ограбление с убийством. Садыков с таким делом легко бы справится. Но к чему спешить? Закопать американку никогда не поздно. Но вместо нее пришлют другого аудитора, который окажется ничем не лучше. Смерть Джейн привлечет внимание. И может обернуться неприятностями. И решение пришло само: пусть съездит. Ну, раз уж иначе нельзя…
– Ты ведь еще неделю назад говорил: все схвачено, все сделано, как надо. А теперь выясняется, что эта баба выезжает на место.
– Пусть выезжает, – улыбнулся Шатун. – Вопрос: далеко ли она уедет? И по какой дороге. И куда, в конечном счете, попадет. Понимаешь?
– Это звучит веселее. Ладно, продолжишь рассказ по дороге домой.
Рогов вышел из кабинета и стал спускаться вниз по мраморной лестнице. Шатун поднялся во весь могучий рост, надел пиджак, потому что в подплечной кобуре таскал крупнокалиберный пистолет. И, быстро перебирая ногами, заспешил за хозяином.
«Волга» Садыкова вырвалась из города ранним утром, когда жара еще не началась, а солнце уже позолотило вершины гор, покрытые ледниками и вечным снегом. Наряд военных, проверявших транспорт на выезде из города, остановил машину.
Из будки контрольно-пропускного пункта вышел лейтенант. Вроде бы русский, в форме, выгоревшей на солнце, давно потерявшей свой первоначальный свет. На голове фуражка с зеленым верхом, на плече автомат. За ним следовал сержант из местных, он держал на поводке серую овчарку с широкой грудью и мощными лапами. Собака скалила зубы, рвалась вперед, старшина дергал поводок и ругался по-таджикски.
Лейтенант приказал отогнать машину на обочину, выйти всем, кто есть в салоне. Выгрузить из багажника вещи, проследовать в помещение контрольно-пропускного пункта для процедуры личного обыска. Он отдавал приказания быстро, Джейн, занявшее место на заднем диване, за водителем, решила, что поездка может закончиться прямо сейчас, еще не начавшись. Садыков, обернувшись, сказал, чтобы она сидела, где сидит, сам вышел и коротко переговорил с лейтенантом.
Офицер, заглянул в салон.
– Доброе утро, – сказал он и улыбнулся.
– Доброе, – выдавила из себе Джейн. В горле першило от пыли, а процедура личного обыска, которую предстояло пройти, уже вызывала чувство физической брезгливости. – Доброе утро…
– Хорошая погода, – лейтенант почему-то не уходил, он продолжал, согнувшись, стоять у машины, смотреть на Джейн и улыбаться. – По радио передавили, через пару дней станет прохладнее. Как там Москва? Шумит? Я-то сам родом из…
Лейтенант не успел закончить повествование, в помещении контрольно-пропускного пункта загудел зуммер телефона внутренней связи. Офицер махнул рукой сержанту, отдал короткую команду и пропал в облаке пыли.
Поплыла кверху железная труба шлагбаума, раскрашенная в красно-белый свет, с укрепленной посередине табличкой «Стой, запретная зона. Открываем огонь без предупреждения». Садыков нырнул в машину, включил мотор и газанул. Через несколько мгновений постройки пропускного пункта, башня, сложенная из бетонных блоков, с пулеметом на крыше и длинные кирпичные постройки скрылись за поворотом.
– Ищут наркотики, что идут из Афганистана, – Садыков усмехнулся. – На границе и в городе полно солдат. А дряни меньше не становится. Потому что лаборатории, где делают героин, давно переехали из Афганистана на эту сторону реки. Это раз. Во-вторых, в этом бизнесе участвует много людей. А деньги рекой текут.
