Шестое чувство судьбы - страница 8

– Что? Так плохо? – неуверенно спросила я.

– Вы откуда, сокровище? – проскрипела дама в очках.

– Я из Смоленска. Точнее из деревни под Смоленском, – ответила я, внутренне съежившись под пытливым взглядом выцветших, некогда наверняка красивых глаз пожилой дамы.

– А Дмитрию Тарасовичу вы кем будете? – снова задал вопрос она.

– Дмитрию Тарасовичу? – удивленно переспросила я. – Я не знаю кто это.

– Эля, – одернул женщину пожилой мужчина с журналом. – Тебя же просили.

– А что просили? Он тут не главный, и кого набирать я сама буду решать, – строго отмахнулась от него женщина.

Я удивленно переводила взгляд от одного члена комиссии к другому, пока наконец молодой экзаменатор не сказал:

– Вы приняты.

– Так, не спеши, – вставая со своего места проговорила Элеонора Игоревна и поднявшись ко мне на сцену обошла вокруг и сказала, – зубы покажи.

Я испуганно раскрыла глаза.

– Ну чего глазищи округляешь? Зубы говорю покажи, – проскрипела она.

– Я вам не лошадь, – нахмурилась я.

– Лошадь, не лошадь, привыкай. Ты куда пришла поступать? Скажу зубы показывать, значит будешь показывать. Скажу кукарекать будешь, значит запоешь своим голоском как миленькая. Это театральный, милочка. Все надо уметь делать.

Я посмотрела гневно в выцветшие старческие глаза и вздернув голову улыбнулась во все тридцать два и издала три пронзительных петушиных крика.

– Так вас устроит? – прошипела я в ответ на такое отношение ко мне.

В блеклых глазах после моей выходки сразу же загорелся огонек интереса и взгляд этой женщины, видавшей бесконечную вереницу талантов на деревянной сцене, стал совсем другим. На меня смотрели искрящиеся от смеха и интереса прекрасные глаза, обладательница которых щелкнула пальцами и промолвила:

– Вот это другое дело! Вот теперь я вижу, ради чего я тебя возьму к себе. А не по просьбе Дмитрия Тарасовича. Огонь, а не девка! – довольно развернувшись от меня она спустилась со сцены и села на свое место.

– Я правда не знаю никакого Дмитрия Тарасовича, – пожав плечами извиняющимся тоном проговорила я.

– Достаточно того, что он тебя знает, – ответил молодой мужчина. – Ну да ладно, не об этом сейчас речь. Через два дня придете и получите приказ о зачислении, отправите на работу. И все интересующие вопросы сможете узнать в деканате. По поводу общежития и прочего. Поздравляю вас, Софья Алексеевна, с поступлением. Можете идти.

– И это все? – удивилась я. – А как же танец? Песня? Я все готовила, все умею.

– Натанцуетесь еще в своей жизни, – проговорил мужчина с журналом. – Идите уже.

Пребывая в какой-то прострации, я вышла из аудитории и посмотрела на стоящих возле двери девчонок.

– Ну что? – ухватила меня за руку невысокого роста девушка с пышными формами, смешными ямочками на щеках и озорными глазами оливкового цвета.

– Меня взяли, – все еще не веря в то, что произошло проговорила я.

– И что спрашивали? Что читала? Что пела? Что танцевала? – защебетали вокруг меня девушки, которым еще предстояло переступить порог заветной комнаты.

– Просто Онегина прочитала и зубы показала, – пожав плечами ответила я.

– Значит еще кому-то что-то показывала. – презрительно прошипела в ответ брюнетка. – Тут все и поют, и пляшут, и читают, а она только Онегина. Говорю же, что чья-то.

Девчонки сразу замолчали и отошли от меня, будто бы я была какой-то прокаженной.

– Я не чья-то, – огрызнулась я. – Такая же, как и вы все. И мой преподаватель, который готовил меня к поступлению, всегда говорил мне, что талант видно после первой продекламированной ним строчки. Так что если кому-то приходится и петь, и танцевать, и читать, а в нем так ничего и не разглядели, то никакого таланта значит и в помине нет!