Злая тишина свернулась между ними в клубок, как нежеланный ребенок.
Остаток пути они провели в молчании. Персис высадила Фернандеса у Малабар-хауса и наблюдала за тем, как он резкими шагами направился к рикше на углу здания.
Вдруг ее взгляд упал на черный «студебеккер», припаркованный через дорогу. В водительском кресле сидел мужчина. Она не могла разглядеть черты его лица, но профиль… было в нем что-то… И тут она его узнала. Не может быть.
Персис вышла из джипа и пошла к машине, сердце в груди с каждым шагом стучало все громче. Но когда ей оставалось еще около дюжины ярдов, «студебеккер» вдруг резко сорвался с места и стремительно скрылся в потоке машин.
Персис растерянно застыла на месте, чувствуя, как пульсирует кровь. Это не мог быть он. Просто обман зрения.
Она глубоко вздохнула и, развернувшись, направилась обратно к своей машине.
Сэм сидел у окна, наигрывая что-то на «Стейнвее». На крышке пианино с болезненным выражением на морде лежал Акбар, раскормленный серый персидский кот. Персис приняла душ, переоделась в пижаму и вернулась в гостиную. Ее отец только что поднялся из книжного магазина.
– Ты опоздала, – сказал Сэм.
Персис подошла к отцу и поцеловала его в щеку:
– А ты неисправим. Странно, что тебе удалось выйти из агиария живым.
Сэм что-то буркнул в ответ и направил коляску к обеденному столу.
– Кришна! – заревел он.
Пузатый слуга испуганно вскочил с дивана, на котором только что мирно дремал, и, пошатываясь, побрел на кухню. Там он налил себе стакан воды из-под крана и начал греметь посудой.
Раздался звонок. Персис открыла дверь и сразу же задохнулась в объятиях тети Нусси и запахе духов «Шанель», забившем ей нос.
– Персис! Как я рада тебя видеть!
Тетя Нусси только что вернулась в Бомбей, проведя неделю с друзьями в Пондичерри. Персис вдруг обнаружила, что, вопреки здравому смыслу, она тоже по ней соскучилась.
Вообще Персис видела младшую сестру матери чаще, чем ей бы того хотелось: Нусси поставила себе целью приходить на ужин два, а то и три раза в неделю, хотя никто ее не приглашал. Кроме того, она взяла на себя обязанность устроить, как она это называла, «женские дела» своей единственной племянницы, не без оснований считая Сэма в этой области совершенно никчемным.
Персис ценила ее усилия, но последние несколько лет тетя довольно неуклюже пыталась свести ее со своим единственным сыном Дарием. Недавние события положили конец этим планам: Дарий решил, что Персис его оскорбила, и поспешил вернуться в Калькутту, где продолжил подниматься по служебной лестнице в известной компании. Нельзя сказать, что Дарий был некрасив или недостаточно умен, просто Персис ни о чем не думала так мало, как о замужестве.
Ей не хотелось расстраивать тетю, но скорее Сэм начал бы выступать в цирке, чем она вышла бы замуж за Дария.
Нусси ввалилась в квартиру, шурша целым ворохом бумажных пакетов.
– Подарки! – объявила она. – Сэм, как поживаешь?
Тот угрюмо посмотрел на нее и рыгнул.
– Как всегда неотразим.
Нусси залезла в один из пакетов и извлекла на свет комплект черного атласного кружевного белья.
– Персис, это тебе. Сорочка без застежек. В Париже это сейчас страшно модно, последний писк.
– И почему она, по-твоему, должна захотеть надеть на себя такое? – поинтересовался Сэм.
– Сейчас, может, и не захочет, но со временем… когда выйдет замуж.
– Она выйдет замуж, когда будет готова.
