– О-о, – протянула Мари, опускаясь на байк и качая головой. – Нет.
– Погоди, выслушай…
– Тебе не стоит этого говорить. Ни сейчас, ни после концерта.
– Мари, разве ты не понимаешь, что нравишься мне? Почему ещё я терплю и исполняю твои капризы…
С надеждой сделав шаг ближе, Лео наткнулся на равнодушный взгляд. Мари. В карих глазах девушки не было ничего похожего на влюблённость или хотя бы симпатию. Его сердце билось нервно и напугано, предчувствуя скорую боль.
– А мне ты не нравишься, – взяв в руки шлем, Мари надела его и добавила, приглушенно. – Без обид. Я предупреждала, что не нужно говорить мне этого.
– Я вернулась! – хлопнула гаражная дверь. Мари раздражённо положила шлем на место и кинула на стол бумажный пакет с булочками. – Наш булочник оглох. Я пыталась дозваться его десять минут, и он дал мне две булочки, вместо трёх.
Помедлив, мама Мари оторвала взгляд от книги и, наконец, удостоила дочь вниманием.
– Ты что-то сказала, Мари?
– Да, – помедлив, ответила она. Несколько секунд, Мари буравила маму взглядом, прикидывая, может ли она над ней подшучивать. – Я сказала, что булочник оглох. Я привезла нам булочки. Надеюсь, папа не обидится, что на него не хватило.
С усилием отложив книгу, женщина сочувствующе улыбнулась. Потянулась и взяла из пакета одну булочку с кремом. Мари молча взяла свою. Она искоса поглядывала на маму. Непривычное молчание затягивалось, и девушка нарушила его первой:
– Репетиция прошла дерьмово, – Мари не сводила взгляда с мамы. – Ещё и Лео в любви признаться решил…
– Ты же на тренировку собиралась?
Казалось, что еда интересовала женщину гораздо больше. Мари прищурилась, изучая Анну взглядом. Есть перехотелось. Она отложила булочку обратно в пакет и встала из-за стола.
– Пойду отдохну. Я устала.
– Так что с тренировкой?
– Ты прикалываешься, мам? – раздражённо остановившись, Мари посмотрела ей в глаза, пытаясь понять, когда мама разучилась шутить. – Мне не смешно. Я была на репетиции. Выступление перенесли на завтра и сегодня был отвратительный день.
– Ох, птичка, – наконец, её взгляд изменился, и женщина встала из-за стола. Подошла к Мари. Обняла. – Снова повздорила с ребятами?
– Типа того. Мне кажется, они хотят меня из группы выжить.
На душе стало спокойнее, когда мама прекратила вести себя странно. Мари прикрыла глаза и положила голову ей на плечо. Вдохнула родной запах.
– Ты же знаешь, что всё это ради тебя. Джей отпустит тебя только если сойдёт с ума. Сколько раз он говорил, что ты его звёздочка?
– Много, – выдохнула Мари, обнимая женщину крепче.
Помедлив, она открыла глаза и тут же нахмурилась. Доска с фотографиями изменилась и заметно опустела. Мари пробежала по ней взглядом. Не хватало по меньшей мере десятка фотографий и магнитов.
– Ты… убрала мои фотографии? – в тишине голос Мари прозвучал с заметной обидой.
– Фотографии?
Женщина отстранилась и удивлённо обернулась. Мари подошла ближе к панно. «Анна и Николай… а где?»
– А где табличка с моим именем? – возмущённо спросила Мари.
Отвернувшись от неё, Анна потянулась к оставленным на столе булочками и пакету, очевидно, собираясь убрать их.
– Я заказала новую доску, давно пора было обновить, – ответила она странным голосом. – Начала снимать и сортировать фотографии и магниты, а потом поняла, что перепутала даты доставки.
– Странно. Знаешь, меня преследуют странные совпадения… – Мари качнула головой и усмехнулась.
