Одним из самых чудесных реалий Грани было то, что здесь можно было никуда не торопиться. Не надо было бежать на занятия, а потом с занятий, тащить пудовый этюдник, который совсем не нравился пассажирам автобуса. Здесь можно было по своему желанию растянуть время, естественно, не до бесконечности, но из одного дня сделать несколько – вполне нормальная практика для путешествующих по мирам туристов.
Однако главным волшебством Грани стала для Янки – живая и помолодевшая бабушка. Свою реальность она покинула почти восемь лет назад, но Янка по-прежнему горячо любила её и всегда безумно скучала. Это для прошлой бытности она умерла, а тут вот она, пожалуйста, совершенно здоровая, с блестящими ласковыми глазами сидит на крылечке, аккуратно обрезая со всех сторон янтарные медовые ранетки.
Жёлтые сладкие пятаки падают в её чистый льняной фартук, растянутый на коленях, как люлька. Значит, на ужин будет румяная шарлотка. Янка неторопливо чистит мастихином палитру, разложив кисти, тюбики с краской на верстаке у летней кухни. Бабушка поглядывает на внучку и всё учит-учит жизни, совсем как раньше, там, в том прежнем их «беленьком» домике. Только теперь слова её вроде как чужие, не знала она в той жизни таких мудрёных слов, словно взятых из какого-то фильма про эльфов и гномов.
– Ты же, когда серьги проглотила, то сразу поняла, что вроде как слилась с ними, что они вжились в твою нутро. Они теперь как вот рука твоя или нога. После этого ты можешь чужие мысли разузнать. Но самое главное, должна научиться ещё одной важной вещи – останавливать время, а может, даже получицца отматывать его назад. Сначала всего на полминутки или даже меньше. Вот смотри (сама-то я такого сроду не делала), представь, всё, что ты сейчас видишь: и верстак, и кисточки на нём, и меня на крылечке – всё-всё втягивается в твоё кольцо, но так, чтоб по спирали. Закручивай в своёй голове по часовой стрелке. Ну, ты ж умеешь фантазировать, вот и давай.
– Ладно, бабуль, всё. Пошла я уже фантазировать, а то мне ко вторнику нужно ещё две картинки сварганить.
Янка торопливо разложила по отделам этюдника кисти и краски и пошла в огород писать этюд. За погребом как раз дожидались её три большеголовых подсолнуха, которые так и просились на холст. Девушка деловито установила этюдник, воткнув три его острые алюминиевые ножки в прогретую землю. Надо бы до заката успеть. Хотя наступление непроглядной чернильной мглы ожидалось ещё не скоро. Здесь всегда, и днём и ночью, виднелось сразу две гигантские луны, точнее луна, а за ней – Земля. Солнце светило странно. Янка давно отследила, что солнечный свет обычно здесь рассеянный и мягкий, как бы прошедший через туманную взвесь, но стоит только перемениться настроению, загрустить или расхохотаться, как погода и освещение сразу чутко реагируют на это.
Когда Янка с бабушкой в Долине Парящих Земель возводили свой островок силами воспоминаний и воображения, то специально подняли его на такую высоту, чтобы не были видны соседние жилища. Им хотелось остаться только вдвоём. Но, поразмыслив, они решили взять в компанию и свою прежнюю сибирскую кошку Мому. Если посмотреть с края острова, то можно увидеть тысячи зависших в воздухе маленьких и больших владений. Между некоторыми протянуты дороги, однако это лишь олицетворение дружеских или родственных уз. Ведь жители вполне могли прилететь в гости, не пользуясь тропинками и мостами. Но им с бабушкой не нужны были другие собеседники, они находили радость в покое и уединении.
