Шизофреник - страница 10

– Я вас узнала даже со спины, – улыбка не сходила с её лица. Как только Виктория отпустила его руку, Зуев достал из кармана пальто кошелёк.

– Это вроде как ваше. Всё на месте, но лучше проверьте, для вашего же спокойствия и моей чистой совести.

Лёгким движением она открыла кошелёк. Один взгляд – и столь же изящно девушка отправила кошелёк в недра сумки. Отточенное до автоматизма действие ввело Зуева в ступор.

– Всё на месте, – сейчас она не улыбнулась губами, но глаза… Её глаза говорили, что ни одна улыбка не сможет выразить её чувство благодарности. – Пётр Зуев, пойдёмте, я угощу вас, скажем, кофе. Не могу же я не отплатить за вашу честность и порядочность!

В её голосе, обычном женском голосе, которых в мире бесчисленное множество, что‐то было. В нём присутствовала непоколебимая уверенность, бесцеремонно меняющая восприятие слов этой удивительной девушки. Они оба знали, что Зуев согласится.

Логика может привести вас от пункта А к пункту Б, а воображение – куда угодно.

Альберт Эйнштейн

Люди ни на секунду не смолкали. В их разговорах тонули помещения, столы и стулья, что уж говорить о таких незначительных вещах, как посуда и столовые приборы. За одним из столов сидела семья с тремя детьми разного возраста – истинными непоседами. От их вопросов и возгласов дрожали напитки в стаканах, а стулья иногда поскрипывали, с трудом удерживая на себе подвижных маленьких людей. Родители – муж с женой – иногда переглядывались между собой. Их уставшие взгляды лишь изредка оживлялись искорками юности и страсти, но и те быстро затухали, стоило детям задать новый вопрос.

Человеческие эмоции никогда не проносились мимо посуды. А вот неотёсанные грубияны, столы и стулья, порой не понимали тонкую человеческую натуру, а может, просто не хотели?.. Большие толстые кружки для чая или изящные фарфоровые кофейные чашечки, попадая в руки к людям, словно оживали, будто им передавались человеческие чувства и переживания. Если в кафе была деловая встреча, то посуда вела себя максимально серьёзно и собранно. Если обедала семейная пара, то приветствовалась и всеми силами поддерживалась расслабленная домашняя обстановка. Ну а если в кафе забегали влюблённые, то чашки, ложки, тарелки и даже мебель (до последних обычно было вообще не достучаться, но, как говорится, раз в год и палка стреляет) – всё начинало вторить нарождающемуся романтическому чувству.

За одним из столов, что стоял у окна, сидели двое – мужчина и женщина. Приятной наружности. Правда, внешность женщины была более универсальна, то есть показалась бы привлекательной большему количеству людей. На столе присутствовал привычный набор посуды: два блюдца, две чайные ложки и две чашки.

Белая кофейная чашечка медленно остывала, в ней ещё оставалось немного напитка. Этот кофе обладал особым вкусом, с кислинкой, отчего чашечке было не по себе. Она чувствовала, как её полупрозрачное фарфоровое нутро съёжилось и стало не гладким, а противно шершавым. Ох, будь её воля, она ни в жизнь не согласилась бы на такой кофе. Ей больше нравились мягкие сорта этого напитка, отдающие ванилью или сливками. Но кто будет спрашивать, чего хочется простой фарфоровой чашке? Благо сегодня она была не одна. С ней была старая знакомая, много повидавшая большая чайная кружка мягкого фиолетового цвета. Толстые стенки кружки не пропускали тепло, отчего напиток в ней остывал мучительно медленно. Правда, за свою жизнь она успела привыкнуть к горячему, и тепло чая доставляло ей удовольствие. Сегодня она исполняла свой фирменный номер, слегка подслащивая чай. Никто доподлинно не знал, как именно умудрённой опытом особе это удаётся, но гости, раз побывавшие в этом кафе и испившие чай из фиолетовой кружки, в следующий раз заказывали только её. Чашка и кружка – старые знакомые – перекидывались между собой обрывочными фразами. Как? Когда их ставили на стол, они еле слышно вибрировали и таким образом обменивались мыслями.