– Могу.
– Спасибо Вадим.
– Зло должно быть наказано.
– Где вы умудрились подцепить воспаление лёгких?
– В морозилке, я работаю на хладокомбинате. Так я к вам подкачу.
Несколько позднее. Серафима катит инвалидную коляску, беседуя с братом:
– Представляешь, этот Есаян, оказался моим галантным кавалером.
– Это он тебе бланш организовал?
– Подумаешь бланш, у нас в отделе один сослуживец погиб, буквально пару месяцев назад.
– На задании?
– Соколов говорил, пал смертью храбрых, от бандитской пули.
– Круто, как в кино.
– Александр Александрович, по моему не уместно употреблять слово круто, в данном контексте. Можно же сказать, достойно, благородно, патриотично…
– Сим не будь занудой, от тебя учителкой веет за версту. Расскажи лучше про этого Есаяна, ты его прищучила?
– Прищучила. Получается что в этом деле, у меня личный интерес и я об этом сказала Звягинцеву.
– А он?
– Что он, сказал продолжать расследование. – Находясь в своих мыслях, она произнесла: – Звягинцев…
Звягинцев позвонил в свою давно оставленную квартиру, своей же бывшей жене. Дверь открыла красивая женщина, в свои тридцать пять едва начавшая полнеть. На ней был короткий, трикотажный халатик, делающий её очень привлекательной. Звягтнцев отвернулся, что бы не искушать свою плоть:
– Здравствуй. Хорошо выглядишь.
– Здравствуй, проходи. Ужинать будешь?
– Ужинать? Что это у тебя вешалка сломана?
– Вешалка? Так это Даня вешалку вешал.
– Что у них в школе, нет урока труда? В наши годы всех учили мастерить своими руками. Где у тебя инструмент?
– Где у тебя был, там и остался.
– Ну Данька специалист. – Звягинцев усмехнулся: – Дюбеля так ставятся если на металлические петли вешается полка-вешалка, они тонкие. А здесь через доску просверлено, значит дюбеля прямо в доску вставлять нужно, иначе шуруп не разопрёт дюбель.
– Дюбеля, ля, ля, ля. – Никогда не думала что такая мура, звучит так поэтично. – Дыхание у бывшей жены опера участилось. Звягицев отвернулся и подошёл к шкафу оборудованному над дверью:
– Ты не принесёшь мне табурет?
– Да, конечно.
– Звягинцев по хозяйски достал дрель, подобрал к ней сверло, увеличил отверстия в полке-вешалке и ловко укрепил её к стене:
– Ты меня за этим звала?
– Я хотела поговорить с тобой о Дане. Он стал мне последнее время дерзить, тренировки пропускает.
– Тренировки?
– Ну, ты же отец, сходил бы с ним на стадион.
– Вспомнила.
– Я сейчас о нашем с тобой сыне думаю. Мой руки, у нас сегодня домашние котлеты.
– Домашние? Давно забытый вкус. – Слышался голос Звягинцева из туалета.
– У меня вчерашний рассольник есть, будешь? – Они столкнулись нечаянно на кухне и застыли. Её ухоженная рука, оказалась на его груди. Он вспомнил эти белые пальчики, её милую улыбку, белую кожу, прячущуюся теперь под халатиком… Он вновь отвернулся, услышав её вопрос: -Ты дождёшься Даниила?
– Слушай, а что это у тебя вода в раковине скапливается? Где у тебя вантуз?
– Надо новую продуваху купить. – Ставя на плиту кастрюлю, сказала бывшая.
Звягинцев засучил рукав, ладонью прокачал воду, после чего вода стала убывать из раковины.
– Мда, с раковиной так и не научилась обращаться.
– Ты думаешь мне легко, вдвоём Даней? На продуваху денег нет.
– В жизни всегда чего-то не хватает, даже у олигархов.
– Это ты мне на Славика намекаешь? – Вспылила бывшая: – Теперь что, до скончания веков мне о нём напоминать будешь?
– С чего ты взяла? Ты что, своего владельца пельменной с олигархом сравниваешь.
