Акио повернулся. Сейчас его красивое лицо не портила гримаса самодовольного превосходства, оно было одухотворенным и даже счастливым, и Мия вдруг почувствовала стыд. Словно подглядывала за чем-то интимным, не предназначенным для чужих глаз.
Она отпрянула от щели и осторожно попятилась. Половица под ногой предательски скрипнула.
– Кто здесь? – раздался из-за двери резкий окрик директора.
Проклиная мысленно свое любопытство, Мия в два неслышных прыжка оказалась за ближайшей ширмой. В этом хозяйственном закутке хранились татами, ведра и веники из пальмовых листьев. Юркой змейкой Мия заползла под гору циновок, моля божественную Аматэрасу, чтобы директор ее здесь не заметил.
Дверь в зал отъехала в сторону, и на пол лег бледный прямоугольник света. Черный мужской силуэт с мечом в руках выделялся на нем, словно фигурка в театре теней.
Мия лежала под циновками, скорчившись и закусив губу, и слушала приближающиеся шаги. Все ближе, ближе…
От пыли на циновках засвербело в носу. Стук сердца отдавался в ушах.
– Показалось, – разочарованно буркнул Такухати над головой. Меч с шелестом вошел в ножны.
Он ушел, а Мия еще долго не могла успокоиться и уговорить себя вылезти.
Джин плыл в кипящем озере. Вода бурлила, обваривала кожу, и та покрывалась уродливыми белыми пузырями.
Волны озера окрасились красным, и Джин понял: это не вода, но кровь. Несущая огонь кровь поколений предков рода Хо-Ланг-И Аль Самхан. Кровь сменилась раскаленной лавой, и он увидел, что тонет в жерле вулкана…
…совсем как тогда, на обряде, когда он призвал, но не смог укротить демона.
Прохладные тонкие пальцы легли на лоб, помогая вынырнуть из полного огня и боли озера.
– Потерпи, – произнес нежный, как перезвон колокольчиков на ветру, голос. – Сейчас будет больно.
Джин хотел сказать, что и так больно, куда уж больнее, но вместо этого застонал. Левое плечо жгло огнем не только снаружи, но и внутри. Словно туда забралась огромная ядовитая многоножка и теперь копошилась, выгрызая себе логово.
– Ты неправильно делаешь, Мия-сан. – Второй голос был куда менее приятным – хрипловатый, ворчливый и явственно мужской. – Это стрела с зазубринами, ее не выдернешь так просто, надо вырезать.
Влажная губка прошлась по лбу Джина.
– Потерпи, пожалуйста, – снова попросил нежный голос, и Джин подумал, что готов терпеть столько, сколько потребуется. Лишь бы она не уходила. Лишь бы снова положила ему на лоб прохладные пальцы – ее присутствие так верно отгоняет кошмары…
Боль резкая, потом облегчение от того, что ядовитая многоножка все же покинула его тело. Блаженство от прикосновений холодной влажной ткани…
– Не надо, Дайхиро. Я зашью.
– Точно справишься, Мия-сан?
– Точно.
Осторожные и нежные касания – тонкие пальчики втирают целебную мазь.
Он с трудом разлепил свинцовые веки, но не увидел ничего, кроме охапки пальмовых листьев. Их запах мешался с запахами лекарских трав и вонючим дымом от костра.
Повернув голову – это почти невозможное усилие чуть не отправило его снова в беспамятство навстречу кипящему озеру, – он увидел ее.
Она была ослепительна. Словно сама богиня Аматэрасу спустилась на землю, чтобы сесть рядом с Джином и исцелить его раны.
Губы Джина дрогнули, произнося одно короткое слово.
Она улыбнулась нежно, чуть смущенно:
– Спи.
И он послушался, погрузившись во тьму, где не было ни боли, ни огня.
