Едва не дымящаяся от смущения Микиа отчаянно старалась не смотреть и мучительно думала, как быть с бумагой во рту – выплюнуть или проглотить?
Андриас снова поёрзал на Катчбере, которого заставил держать ртом несколько карандашей, и время от времени сжимал ему нос пальцами – от этого тот начинал забавно подрагивать и сипеть.
Кимби шумно дышал и был почти готов, и Кэйди самодовольно усмехнулась, уверенная, что получит похвалу от притихшего Андриаса, вот только рано радовалась – кончающий Кимби вдруг стиснул её волосы и принялся так быстро и грубо толкаться в неё, что Кэйди шокировано захрипела. Содержимое желудка неотвратимо поползло вверх, и Кэйди оттолкнула этого негодяя-Кимби что было силы…
– Ваш лёд, господин! – задыхаясь, сообщил вернувшийся Ирнок, с облегчением увидев, что папка всё ещё находится в руках Андриаса.
Он торопился преодолеть оставшееся расстояние до господина, когда Кэйди оттолкнула Кимби, прежде чем её стошнило. Кимби попятился, сбил с ног Ирнока и сам, не удержавшись, упал на него. Миска драгоценного льда, ради которого Ирнок преодолел столько мучений, опрокинулась, весь лёд вывалился на ковер.
Андриас выругался, скомкал очередной неудавшийся бумажный лист и пихнул Микии в рот.
– Вы трое – наказаны за, кхм, это убожество. Приберитесь немедленно! Если хоть пятнышко останется, я вас лично заставлю отполировать уборные языками!
***
Вивьен ещё раз осмотрела себя в зеркале. Треугольничек черной ткани прикрывал промежность и держался на кожаных ремешках, которые, искусно сплетаясь с декоративными серебряными цепочками, обвивали грудь и торс и немного сковывали от непривычки – Вивьен довольно давно не надевала свой костюм.
Личный раб мог отвратительно владеть умением вести хозяйство. Мог путаться в сервировке стола или в искусстве. Мог падать в обморок при виде крови. Но он обязан был уметь приносить удовольствие своему хозяину. Обязан терпеть пробку в заднице, щипцы на сосках, зажимы на половых органах и после всех пыток умудриться дойти до пика блаженства, иначе какой из него личный раб? Ведь, как показывала суровая действительность, самым главным из всего курса обучения было вовсе не ведение хозяйства, не сервировка стола, не уход за садом, а принесение удовольствия своему господин.
Вивьен жеманно улыбнулась своему отражению. Провела рукой по груди, касаясь сосков. Медленно преподнесла тонкую клипсу-цепочку и зажала чувствительную бусинку. Протянула цепочку со второй клипсой на конце и прикрепила ко второму соску. Прикусила нижнюю губу. Полоска ткани, разделяющая ягодицы, приятно натирала. Длинные до середины бедра сапоги обтягивали как вторая кожа и тонкими ремешками крепились к треугольнику на промежности. Руки от запястий до плеч были облачены в кожаные рукава, поверх которых крепились искусные серебряные браслеты.
– Вивьен, ты не видела… – вошедший в комнату Ротдэл замер на пороге.
– Заставь меня сказать, – промурлыкала Вивьен.
Ротдэл сглотнул.
– Я… я хотел спросить… где… где… – Он никак не мог вспомнить, что же он искал. – Неважно.
Вивьен фыркнула и лениво подхватила плётку. Игриво хлестнула ею в воздухе.
– Что, так и будешь там стоять?
– Я лучше вообще пойду отсюда, – пробормотал Ротдэл. – Не то ты на свои занятия не успеешь.
– Как самонадеянно!
Ротдэл нехорошо сощурился, вошёл таки в комнату и закрыл за собой дверь.
– А ты напрашиваешься на хорошенькую порку, не так ли? Уже успела соскучиться по моему фаллосу? Так нестерпимо хочется, чтобы я отодрал тебя? Наполнил своим семенем, заставил тебя…
