— Эй, Люба, слышишь?.. Обернись, тебя зовут!
Девушка чувствовала, что привлекла слишком много внимания. Она еле дышала — красная, с расширенными от напряжения зрачками. Тело задеревенело. Бессильные руки прилипли к парте. Ноги окоченели и приросли к полу. Челюсти, склеенные, сжались — вот-вот заскрежещут зубы. Повернуться и посмотреть в лицо смазливому наглому брюнету, тем более улыбнуться девочка попросту не могла. Привыкшее к насмешкам сознание решило, что, если ответить на зов, порция унижений обеспечена.
Мельком обернулась Рашель, кинула насмешливый взгляд на красную Любу. Следом повернулась Камилла. Брюнетка посмотрела оцепеневшей Любе прямо в глаза — зло, смеясь, брезгливо. Она презирала трусость тихони: как можно не использовать такой шанс?! Находчивая Виноградова молниеносно схватила свою тетрадь с работой и, соблазнительно улыбнувшись, передала Сэро.
— Держи! Я всё уже решила и проверила!
— Спасибо! Буду должен! — полушёпотом ответил обрадованный мальчик, благодарно подмигнув.
— Если что, обращайся! — Камилла излучала высшую степень приветливости и обаяния. И тут же не упустила возможность щегольнуть: — У меня «пять» по химии. Всегда могу помочь!
Сэро усмехнулся — намёк понят. Многие девчонки старались ему угодить. Кроме высокомерной глухой овцы с четвёртой парты первого ряда, выставившей его дураком.
«Тебе это даром не пройдёт, сучка, вот увидишь!»
***
Ерик протекал через весь городок и был его достопримечательностью. Мама Любе говорила, что река создана искусственно и служит для спуска воды с рисовых чеков.
На одном из берегов в центре города расположился песчаный пляж. С зонтиками, парой катамаранов и советским дневным кафе с мороженым. В начале 2000-х это кафе переделают в ночной бар с небольшой танцевальной площадкой.
Летом пляж забит до отказа: с мостика молодежь прыгала в реку, кто-то брал на прокат катамаран — все плескались, купались и ныряли с открытыми глазами в мутную воду. Жарили шашлыки.
Забавно, что в метрах пятидесяти от пляжа росли буйно камыши, паслись коровы и рассекали воду стаи гусей и уток. Купающихся живность не смущала. Некоторые люди плавали тут же, среди камышей и домашней птицы, не обращая внимания на обилие помёта на берегу.
На пляжном отрезке река была быстрой. Дальше же — вверх и вниз по станице — течение становилось медленным, тягучим. Мутная тёмно-зелёная вода густо покрывалась ряской, к её поверхности со дна тянулись пушистые ветки речных водорослей. По всей длине Ерика, где бы Люба ни бывала, росли ивы. Могучие стволы, скрючившись, пытались дотянуться до воды, свешивали ветвистые космы прямо на гладь реки.
Большая часть Ерика пряталась в тени плакучих ив. Цвела ряска, шелестели робко камыши. В тёплые дни, прогревшись вдоволь под солнцем, плодовитое горластое войско лягушек запевало причудливые серенады.
Комары гудели роем вплоть до середины октября. А в особо урожайные на своё кусачее племя годы давали жару не только прибрежным жителям, но и всей станице.
Река протекала вблизи каждой из четырех школ. От Ерика до Любиной седьмой школы нужно было пройти пару кварталов. Здесь свешивались в реку деревянные мостки рыбаков. Ближе к центру, где стояла элитная школа №1, берега укрыли бетонными плитами, спускались к воде цивилизованные каменные ступеньки.
Зимой в редкие кубанские морозы река промерзала. На льду местные катались на санях, а кто-то просто бегал без коньков в своё удовольствие. Пару зим в водоёме гостили два лебедя, что стало большим событием в станице.
