– Он приставал ко мне. Вот и убила. А вообще, он первый начал. Сам себя убил.
– Но ведь поцеловал тебя, идиотку, перед этим. Да потом проверил по моей просьбе. Сжалится ли у тебя сердце? Нет, ты еще три раза провернула палку, добила его таки. Как и меня.
– Мама, дак у тебя все уже, я смотрю, заросло и следа не осталось.
– Тьфу на тебя. Что с тебя взять, с идиотки? Благодари мать, что мужик тебе неубиваемый достался. Ждет тебя мужик в парке, ждет. Люби его так сильно, так горячо, как ты меня ненавидишь. И он будет тебя так же любить. Пейте кровь друг друга. А гвоздь я себе заберу. Крепкий, длинный, сученыш. Играться с гвоздем буду, забавляться.
И мать исчезла.
Вот такой сон вышел. Ни дать – ни взять.
А вообще, спать под шум дождя полезно.
Снимает нервное напряжение.
Сами проверьте…
кап-оэйрист
кап-италь
кап-ча
кап-отировать
кап-риоль
кап-ризничанье
кап-итализируемый
кап-рифолия
кап-илляроскопия
кап-ролактам
кап-рифолий
кап-тировать
кап-итализатор
кап-ельдинерский
кап-отец
кап-ельножидкий
кап-ерц
кап-па-частица
Вот в это время Аде приснился сон. В начале третьего часа.
кап-италоотдача
кап-ительный
кап-ээсэсовец
кап-реализм
кап-тированный
кап-сида
кап-ость
кап-тон
кап-труд
Ну как?
Чуток легче?
Зонт сломан, палка лыжная держится на соплях, дождь идет, и Ада идет.
Взяла большой целлофановый пакет, надела на голову, взяла новую сумку.
Идет Ада на работу, как на Голгофу, – каждый шаг свинцовый.
Видит издали, мужик на парковой дорожке стоит, ждет. Ада далеко лучше видела.
Точно, мужик. Неубиваемый который. Стоит целехонький. А вокруг него птицы: голуби, вороны, воробьи, утки. Все живы, в добре и мире, клюют пшено, которое мужик им сыплет из своих больших мозолистых ладошек. Дождь идет, а птицам и мужику нипочем. Одна Ада, как дура, с пакетом на голове, с сумкой наперевес и с лыжной палкой.
– Брось ты это все, – сказал Аде мужик, когда та подошла к нему. – И палку брось, и пакет этот идиотский с головы сними. Разве тебе холодно?
– Нет, – ответила Ада и отбросила пакет в сторону.
А мужик протянул ей свою ладонь и отсыпал горстку пшена.
– М-мне п-птиц надо собирать. Я же на работе, а вы… – сказала Ада.
– Ты что, убивать их, что ли, будешь? Ты ведь добрая, пальцем никого не тронешь. Смотри, какие! Воркуют.
Ада нервничала оттого, какая она «добрая», и от этого нерва очень хотела есть.
Пшено пришлось кстати. Ада заглотила всю пригоршню, предназначенную птицам. Когда работала челюстями, становилось легче. Учила ее мать, не говори с набитым (пшеном) ртом, учила, без толку. Ада спросила мужика: «А вы че бороду сбрили?» И закашлялась. Пшено не в то горло попало. Ада думала, что на этом месте она и кончится. Как птица. В сумку ее тогда и в контору к начальнику снесите. И ведь никто не хватится, не вспомнит.
Мужик сильной мозолистой рукой долбанул Аду по спине. Застрявшее пшено выскочило из Адиной глотки и попало мужику прямо на щеку. Туда, где раньше борода колосилась.
– Вот запейте! – Мужик протянул Аде бутылочку с красной жидкостью.
– Это еще что? – просипела Ада.
– Кровь. Шучу. Гранатовый сок. Сам выжимал. – И мужик сжал руки в кулаки. И Аде показалось, что вместо кулаков у мужика два спелых граната, которые вот-вот треснут.
– Это мой любимый сок. Спасибочки, – поблагодарила Ада и даже сделала идиотский реверанс.
– Знаю…
– Откуда?
– Мне мама ваша сказала. И чтоб бороду сбрил тоже…
– Да, да, вам так лучше, – заметила Ада. – У вас пшено на щеке. Я уберу?
