– Нет, что-то не помню.
«Значит, он забыл, что я буду его ждать. Обо мне так легко забыть», – с горечью подумала Элизабет.
– Ну а теперь поговорим о Стиве, – нетерпеливо бросила Джессика.
– О чем именно?
– Я тебя не понимаю, Лиз, совершенно не понимаю. Наш единственный брат влюблен по уши, а тебе все равно.
– Стив? Влюблен по уши? – Элизабет удивленно покачала головой: «Интересно, Джессика просто хочет уйти от разговора о Тодде или она знает, что говорит?»
– Да ведь каждому дураку ясно, что, во-первых, Стив в кого-то влюблен, во-вторых, он скрывает в кого, и, в-третьих, мы его выбор явно не одобрим. И я твердо решила выяснить, в чем тут дело.
– Слушай, Шерлок Холмс, – оборвала ее Элизабет. – А тебе не приходит в голову, что, во-первых, это личное дело Стива, во-вторых, это не наше дело, и, в-третьих, не советую тебе шпионить, а то как бы тебе от Стива не влетело.
– Поступай как хочешь, Элизабет Уэйкфилд, но не в моем характере сидеть сложа руки и думать только о себе, когда речь идет о счастье нашего старшего брата!
На лице Джессики появилось выражение, которому мог бы позавидовать и ангел. Она собрала свои учебники и выплыла из кухни.
Элизабет редко теряла самообладание, но тут она швырнула губку, которой вытирала стол, через всю кухню и чуть не попала в мать, вошедшую в дом через заднюю дверь.
– Элизабет, что здесь происходит?
– Ой, мамочка! Ничего не происходит. Я вытирала со стола, а губка… губку я нечаянно уронила.
Элис Уэйкфилд поставила сумки с продуктами на длинный стол возле стены и понимающе посмотрела на свою дочь.
– Что-то случилось, малышка, не так ли? Хочешь, поговорим? – Она подошла к Элизабет и положила ей руки на плечи.
Элизабет вдруг захотелось опять стать маленькой девочкой. Тогда бы она поплакала вволю и рассказала все маме, и мама все бы устроила. Как это было давно, сейчас все по-другому.
Элизабет сняла мамины руки с плеч и наклонилась за губкой:
– Все в порядке, мама.
– Но я же вижу, Лиз, ты сама не своя. Давай прямо сейчас поговорим. У меня встреча с клиентом, и мне скоро надо идти.
«Сосчитай до десяти, – сказала себе Элизабет, – не срывай зла на маме».
– Что случилось?
Элизабет не могла больше сдерживаться и разрыдалась.
– «Сама не своя» – знаешь, что это значит, мама? Лиз Уэйкфилд всегда такая умная, всегда такая послушная, чуткая… – Слезы так и текли у нее по лицу. – Знаешь, каково это? Это скучно, скучно, скучно! Ведь иногда и мне обидно, иногда и я злюсь…
– Малышка, я понимаю. И у меня бывает такое настроение.
– Эгей, в этой семейке что, все чокнутые?
– Стив! А я не знала, что ты приехал.
– Привет, мамочка. И пока. – Он чмокнул ее куда-то в ухо и поспешил к выходу.
– Стив, мы даже словом не перекинулись. Ты куда?
– Погуляю, мама.
– Погуляешь? Где? С кем?
– О господи! Здесь что, частная жизнь считается всеобщим достоянием? Окружной прокурор там наверху загнал меня в угол своими вопросами. К счастью, меня спас телефонный звонок. И теперь наша прелестная Джессика охмуряет по телефону какого-то беднягу Тодда. Чао, мои хорошие.
Стивен выскочил из дверей, прежде чем Элизабет или мать смогли сказать слово.
Тодд и Джессика говорят по телефону! Это уже было слишком. Заливаясь слезами, Лиз швырнула губку в раковину и бросилась в свою комнату. Мать осталась стоять посреди кухни, открыв рот от удивления.
