Она действительно это сделала, а ведь они даже не успели попрощаться. Сокар жалел лишь об этом. Он чётко знал, что у него не было возможности что-либо изменить. Ему осталось лишь одно: ждать долгую вечность, не теряя надежды, что когда-нибудь его Сехмет возродится.
Печать, которая до этого момента никак не устанавливалась в междумирьях, что бы он ни предпринимал, теперь плотно встав в пазы междумирий, начала навечно запечатывать мир, лишив всех и каждого обратного пути. Именно поступок Сехмет заставил Сокара действовать, а не наблюдать. Боль, рвущая его душу, рвущая его самого для всех, стала сокрушительно испепеляющей. Лишь миг между прошлым и будущем, миг до и после, а мироздание отныне и навсегда стало другим, словно по дуновению космического сквозняка, в одночасье, захлопнув все двери Вселенной и запечатав на вечные века всю, некогда столь популярную транспортную систему, тем самым изменив пространство до неузнаваемости, в дополнение лишив его главного, неиссякаемого источника абсолюта. Ибо та самая транспортная сеть, для всех являющаяся неотъемлемой частью мироздания и несущая в себе функционал лифтовых шахт, позволяющая перемещаться между различными слоями миров, была неиссякаемым источником энергии, идущей от абсолюта, она была той нейронной сетью, окутывающей всё пространство, питая его.
Сеча прекратилась мгновенно, просто больше не стало высших тёмных среди низших, столь нагло и безжалостно пытающихся вырваться вперёд среди себе подобных, завоёвывая себе место уже среди светлых высших, не щадя никого, даже собственных новорождённых душ. Всё пространство погрузилось в первородную тьму, в которой отсутствует какая-либо форма движения, сковав всё и вся. Началась глобальная перезагрузка некогда созданного мироздания. Звучала лишь гробовая тишина, сковавшая пространство, звенящее от боли.
Такова стала цена безрассудства, допущенного пекельным миром в попытке осуществить план по раболепству души.
Сехмет распознала сие намерение первая и сделала то, что должна была, нанеся главный сокрушающий удар, а реакция Сокара лишь стала причинно-следственной связью её поступка, включив и введя в исполнение закон ответственности и справедливости. Карма, вещь прямая и негибкая, достанет каждого.
Из оцепенения Злату вывел Молчун. Он просто подошёл к ней вплотную и начал активно лизать ей ноги. За ним последовали все остальные.
«Я песчинка, я никто среди ничего, я стала ничем, как же больно, я понесла такую жертву». Слёзы струились по её щекам, и она была не в силах их сдерживать или плакать украдкой, впервые за долгие годы существования её переполняла безграничная любовь и жалость к самой себе, словно её жизненную силу больше не сдерживала никакая программа и она снова стала собой, той, ради которой всё.
В комнату вошёл Радомир.
– Ну ты скоро? Мы начинаем опаздывать.
Злата подняла глаза и, всхлипывая, посмотрела на него.
– Любимая, ты чего? Сон плохой приснился?
Следом за ним в комнату, словно фурии, ворвались Артур и Алиса.
– Ма!
– Мамик! Мамик! Представляешь, у Артура наконец-то получилось управлять землёй, а у меня в голове резко появились воспоминания о космосе и о небе. Представляешь, я всё вспомнила, я вспомнила все транспортные дороги, у меня в голове словно GPS-навигатор какой-то, там все навигационные системы для перемещения, как внутри пространства «Школы жизни», так и вне её. – Алиса запнулась на полуслове. – Ма, я, что, постой, я, что, ой, ты, что, мне доверила всем этим управлять? Стоп.
