– Поговорите с Ольгой, – напоследок посоветовал Гурову физрук. – Она может что-то знать. Кстати, сегодня должна быть в школе, но теперь не знаю, придет ли. Позвонить ей?
– Не нужно, у меня есть номер ее телефона. До свидания.
Оставив команду отважных силачей воевать с упрямым стеллажом, Гуров вышел в коридор и остановился, раздумывая. Вспомнил, что от Стаса Крячко не было ни слуху ни духу, а ведь обещал сразу сообщить, если что-то заметит на видео с выпускного.
Гуров решил позвонить ему сам. Стас ответил сразу, тихо и сонно.
– Неужто на видео все так скучно? – спросил Лев Иванович.
– Да как тебе сказать, – промямлил Крячко.
– Говори как есть. Просмотрел?
– Просматриваю второй раз. Оператору хочется руки оторвать. И ноги.
– Он хотя бы честно признался, что не умеет снимать, – напомнил Гуров.
– Дадим ему за это орден, – хмыкнул Стас. – А если по теме, то мы можем долго вычислять, кто вышел из кадра и через какое время вошел обратно, но так и не узнаем, отлучался ли он из актового зала или все это время стоял в метре от оператора.
– Получается, что видео пока что бесполезно, – понял Гуров. – И камер слежения в школе нет. И все, кто был на вечере, не могут точно вспомнить все, что видели.
– Опрошу их еще разок, как положено, – сказал Стас. – Пройдусь по каждому, пусть вспоминают. Только бы не разъехались в отпуска.
– Все получится, мой юный друг, – наставительным тоном изрек Лев Иванович.
– А тебе что-то удалось узнать?
Гуров медленно пошел по коридору в сторону лестницы.
– Учитель физкультуры. Пока нашел только его. Он говорит, что Шлицман был мрачным типом, которому сходило с рук даже пьянство.
– Блатной? – предположил Стас.
– Не знаю. Если его кто-то прикрывал, то теперь уже не узнаешь, но руководство школы смотрело на его поведение сквозь пальцы. Арефьева общалась с ним чаще всего. Может, она что-то прояснит.
На звонок Ольга Игоревна ответила не сразу. Другого Гуров и не ждал: на хрупкую ранимую женщину на последние сутки навалилось столько, сколько не по силам выдержать каждому. Поэтому ответа пришлось ждать долго.
Наконец учительница взяла трубку. Долго шуршала чем-то, после чего хрипло произнесла: «Слушаю».
– Здравствуйте, Ольга Игоревна, – Гуров старался говорить как можно более мягко и дружелюбно. – Извините, если разбудил.
– Я не спала.
Ее было едва слышно, хотя отвечала она именно в трубку, это было слышно по ее дыханию.
– Это Гуров…
– Я вас узнала. Зачем вы позвонили?
– Хотелось бы поговорить с вами.
– Я не могу сейчас разговаривать, – ответила Арефьева.
– А когда сможете?
– Это срочно?
– Не хотелось бы откладывать.
Учительница помолчала.
– Я живу рядом со школой. Если вас устроит, то можете прийти через час.
– Устроит. Называйте адрес.
– …такая комфортная температура воздуха продержится в столице еще несколько дней, – радостно сообщила диктор.
– Но жизнь даже в жару течет своим чередом, – подхватил тему ее коллега. – Без пяти час в Москве. Время последних новостей.
Гуров убавил громкость радиоприемника и включил кондиционер. Поднял стекла в машине, опустил водительское сиденье и откинулся на спинку. Припаркованный в тени дома «Пежо» был расположен таким образом, чтобы никто из прохожих не имел возможности заглянуть внутрь салона. Гуров хотел отдохнуть, того требовало не только тело, но и дух.
Прошлой ночью он отправил Машу домой на такси, несмотря на то что она непременно хотела остаться. Уговорить ее уехать получилось не сразу, так как со стороны жены было выдвинуто условие: Гуров не будет относиться к ней с пристрастием. Как ни крути, но она тоже была в числе приглашенных на выпускной вечер и могла дать показания наравне со всеми остальными. Только после этого она согласилась вернуться домой.
