После этих слов он скрылся из вида. Маша вытаращилась на историка. Гуров тоже молча внимал происходящему. И только замдиректора быстрее всех пришла в себя. Она подхватила Машу под руку и потянула ее в сторону лестницы.
– Актовый зал этажом выше, это не здесь, а здесь все уже разобрано, вы же сами видите, мы просто не успели убрать, столько дел, но директор решил, что это не имеет значения, тут ведь все свои будут…
Она старалась заговорить их и увести туда, где все пристойно и в лучших традициях. Гуров посмотрел на то место, где только что стоял учитель истории, и последовал вслед за супругой.
Интересное начало. Живое и многообещающее.
Заместитель директора вскоре оставила Гурова и Машу вдвоем. Ей кто-то позвонил, и она умчалась по своим делам, извинившись и пообещав увидеться в скором будущем.
Маша, оставшись с мужем наедине, заметно оживилась. Она схватила его за руку и потащила к первой попавшейся открытой двери.
– Здесь нам преподавали алгебру и геометрию. А дальше будет непонятная комната. Помню, что в ней то ли совет дружины собирался, то ли в комсомол принимали. У нас был старший пионервожатый, Костя его звали. Всегда ходил с таким лицом, словно под стенами Мавзолея стоял. Я была классе в пятом, когда он приходил к нам в класс и втирал всякое такое про пионерию, Ленина, революцию и остальное. Мы его боялись, он как будто бы неземным был. Ну знаешь, каким-то как не от мира сего. Не в том смысле, что странным, а в том, что возвышался над нами во всех смыслах. Не поверишь, но даже у учителей, когда они с ним разговаривали, менялось выражение лица.
Гуров помнил то время. Он был старше жены на несколько лет, но разница в возрасте позволяла им иметь общие воспоминания. Особенно школьные.
– И у нас был такой человек в школе, – вспомнил Лев Иванович. – Только эту должность занимала девушка, которая уже окончила школу. Светлана. Надо же, как сейчас помню.
Они медленно шли по коридору, попутно заглядывая в каждое помещение. Здесь, на третьем этаже, все пока что было цело и не разобрано. В кабинетах стояла мебель, на полу не валялись обрезки проводов. В самом конце коридора виднелись распахнутые двери, откуда доносился гул голосов. Гуров понял, что это и есть актовый зал, где уже вовсю готовятся к проведению выпускного. Маша тут же подтвердила его догадки.
– Нам туда, – произнесла она и подхватила мужа под руку.
– Может, домой? – взмолился Гуров. – Скажем потом, что не нашли актовый зал и ушли.
– Я обещала, – извиняющимся тоном произнесла Маша. – Осталось потерпеть совсем недолго. А потом, когда вся эта лабуда с торжественной частью закончится, можно будет расслабиться. Да брось, Лева, все будет нормально.
Они зашли через широкий проход в актовый зал, который оказался большим. В его пространство вписали сцену, довольно широкую, украшенную воздушными шарами и плакатами с блестящими надписями: «Спасибо всем, кто нас учил!», «Наши учителя – лучшие!», «Не забудем нашу школу!» Похожие лозунги можно было обнаружить на каждой стене.
Выпускников и гостей более старшего возраста к этому часу набралось прилично. Актовый зал был уставлен стульями, многие места были заняты. Недавние школьники выделялись яркими и смелыми нарядами и вели себя довольно раскованно, а вот взрослые стеснялись. Гуров и сам, оказавшись посреди чужого праздника жизни, почувствовал себя неловко, тем более что Маша, едва войдя в зал, практически сразу же потянула его в дальний угол, где под окнами сидела компания женщин и мужчин.
