– Зачем?
– Ну ты и дурень. Затем, что твой приступ не даст спать никому рядом – проверено. Разнеси кровати, дай снотворного, поставь полог и будет тебе счастье. Я уже третий год с Викой живу. Конечно, у меня приступы полегче, но путь верный, отвечаю.
– Поздно, – откровенно вздыхаю, проклиная себя за то, что сам не догадался.
– Ничего, повстречаешь еще нормальную подругу.
– Не хочу.
– Не хандри, через полгода отойдешь и взглянешь на мир по-новому.
– Давай выпьем? – Промывание моих косточек стало утомлять.
– Дело говоришь, – оживился Димитар, наполняя рюмки.
– За ребят?
– За ребят.
Три рюмки опрокидываются, чтобы тут же повторить. Вторую пьем молча, потом сидим несколько минут в тишине. Каждый думает о том дне, о том проклятом задании. Чуть не забыл – снимаю свой компьютер, помещая в защищенный корпус. Традиция у нас такая – в этот день без магии обходиться. В тот день она нам не помогла, значит, нечего сейчас за нее цепляться. Раз в году можем отключиться от сети и от компа.
– Тебе все кажется, что за нами следят? – спрашивает Алекс, когда наши компы заэкранированы.
– Да, только вполглаза.
– Кому мы нужны? Семнадцать лет прошло, дело пылится в архивах. Кроме нас троих про этот день никто не вспомнит.
– Чуйка, понимаешь?
– По-моему она у тебя ближе к паранойе, – не соглашается Алекс.
– Считай, как хочешь. Слишком там все странно было. А как меня допрашивали? Да никогда прежде такого разбирательства не учиняли.
– Чего ты хотел? Нас только трое в живых осталось. Компы выгорели, интерфейсы тоже. Алексу повезло, что осколок пол-уха с датчиком вместе оторвал. И то десять процентов нейронов выгорели. Чего удивляться, что руководство хочет знать больше? – вставляет свои пять копеек Димитар.
– Я просил встречи с теми, кто нас туда отправил – отказали. Как вам такое?
– Ты говорил, только с нами они беседовали. Никто от нас не прятался.
– Возможно, это моя паранойя, – соглашаюсь с Димитаром. – Выпьем?
Опрокидываем рюмашку и какое-то время сидим в молчании. Из года в год все происходит одинаково. Даже темы споров не меняются.
– Ты думаешь, мы не видели, что там произошло? – тихо шепчет Алекс.
– Ты о чем? – делаю вид, что не понимаю.
– У нас же мониторы включены были все время. Все ваши картинки транслировались на боковую панель. Видели мы, как камни собирались в рой, без магии. Как летели вам в головы.
– Так чего вы столько лет молчали?
– А что мы тебе скажем? Повезло, что после комы ты сам додумался об этом молчать, иначе всех бы по новой затаскали, – добавляет Димитар.
– Я это во сне каждый раз вижу. Парни из наших разные, задания разные, но конец всегда один – предлагают стать воином света.
– И что это значит?
– Откуда мне знать. Просыпаюсь всегда в ужасе. Еще сегодня на автомате у одного бойца странное пятно заметил. Сканер говорит, что все чисто, а у меня мурашки по коже.
– Какое пятно? – уточняет Алекс.
– Откуда я знаю. Пятно, от которого у меня по спине мурашки. Что это такое и почему мне страшно, не понимаю.
– Да-а-а, неслабо тебя плющит. Выпьем?
Ради этого и собрались. Конечно, выпили, посидели и еще по одной налили. Я все думал, как удачно все сложилось. И ведь не подумал раньше, что парни видели все происходящее на мониторах. Мелькало что-то в мыслях, но я на этом не зацикливался. Хорошо, показания не сильно разошлись. Мне тех трех дней со следователем за глаза хватило. Вроде все прилично, без претензий и наездов, а ощущение осталось неприятное. Что-то он недоговаривал, как и руководство. Плевать, сегодня я буду пить и пить много. На душе хреново. Как-то подумал, что теперь остался один, и стало так тоскливо. Выть и плакать не буду, но накатить по этому поводу придется.
