ШМУНДРИК. Чёрно-белое приключение - страница 2

– Бабушка, а ты старая? – и он опустил глаза вниз, а потом посмотрел на неё. Бабушка улыбалась, и уже это придало ему духа.

– Внучек, кто тебе это сказал?

– Мамочка.

– Ох, мы с твоей мамочкой, моей дочкой, по-разному думаем о старости, – и она сделала ещё глоточек чая/ – И что же она тебе наговорила?

– Ох, много всего нехорошего. Что всё болит и… И вообще. Вот. Наверное, это всё, что рассказала мне Мама. А я думал, что так много…

– Ха-ха! Внучек, старость на самом деле – это совсем не то, что ты думаешь.

–Ах да, ещё она сказала, что у старых много времени и внуки.

– Вот это точно! Внучек, устраивайся поудобнее! Я расскажу, что такое старость.

И Бабушка рассказала Шмундрику историю о том, как Весна, Лето, Осень и Зима поделили между собой Детство, Юность, Зрелость и Старость. И она объяснила ему также, что старость – это спокойствие, тёплые воспоминания, душевное умиротворение.

– Как пить ароматный чай с пирожками, укутавшись в уютный плед, долгим зимним вечером…

Шмундрик подошёл и крепко обнял бабушку. Такая «старость» ему нравилась гораздо больше.

– Бабуля, а ты… Ты нашла свой Самый Главный Смысл в Жизни?

– Ох, внучек! Нашла, ещё как нашла!

– А какой он, Бабуля? Он, наверное, большой и вкусный, раз все так хотят его найти?

– Да уж такой вкусный, что и не высказать! Но сколько всего надо пройти, чтобы найти его! – и Шмундрику представились огромные дремучие леса, бурные горные реки, сами горы, крутые и холодные, и он сидел и думал. Бабушка, видимо, тоже думала, а потом вдруг неожиданно спросила:

– Шмундрик, ты любишь Зиму? – и Шмундрик ответил «Да», даже не задумавшись, а потом, немного подумав, сказал тихо:

– Но всё же лето я люблю больше,

Бабушка улыбнулась и через какое-то время задремала, уронив книжку на пол. Шмундрик поднял книгу, аккуратно положил к ней на колени, а потом прислушался к бабушкиному дыханию. Оно было таким еле заметным, что приходилось смотреть, как двигается живот, чтобы не пропустить вдохи и выдохи. Шмундрик вдруг почувствовал себя неопытным и малюсеньким по сравнению с ней. Он послушал ещё немного, а потом пробормотал: «Зиму я тоже очень люблю, правда»! И, не глядя на Бабушку, выбежал из комнаты. А если бы он посмотрел, то увидел бы, как бабушка еле заметно улыбнулась, положила в книгу закладку и продолжила мирно посапывать в кресле-качалке.

Шмундрик вышел из Бабушкиной комнаты, хотел зайти к Маме, но передумал и пошёл гулять в сад. Сад был огромен. Фруктовые деревья с любимыми шмундриковыми парпиольками1, самсушами2 и григерами3 росли ровными красивыми аллеями, правда последних было очень мало, два деревца, да и то они слабо плодоносили. А ещё в саду росла Огромная Редкость. Мама говорила, что она называется, кажется, Яблоня. Её плоды такие необычные, гладкие, ровные – не то, что шипастые григеры. Сначала Шмундрик не решался есть яблоки, всё ходил и любовался, а потом съел и нашёл плоды очень вкусными. Он сказал тогда: «Мм!», а потом «Чавк!», а потом засмущался, потому что Мама с детства учила его есть с закрытым ртом и не чавкать, но яблочко было настолько вкусным, что Шмундрик не стал себе отказывать в подобном удовольствии, тем более что никого рядом не было.

И вот сейчас он сидел за маленьким уютным столиком под этой самой Яблоней и грыз самое настоящее редкое яблоко. Он сидел и думал. А думать в таком маленьком, как у него, возрасте, так много, как думал Шмундрик, было, мягко говоря, вредно. Во всяком случае, так ему как-то сказал его старший друг, точнее не друг, а приятель, Куркунчик. Он, этот самый Куркунчик, тоже как-то думал-думал в детстве и додумался. У него заболела голова. А когда он сказал взрослым о своей, так сказать, додумке, они просто снисходительно промолчали, вздохнули и дали ему очередную таблетку от головной боли. Шмундрик тоже остерегался своих идей и додумок, но ещё больше он боялся, что к нему прилетит Мыслюшка, и ему придётся идти домой к Маме за разъяснениями. О чём же он думал? О, он думал о старости, о Самом Главном Смысле в Жизни, о решении делать Всё Сам, которое он так и не исполнил, о тумане, о Маме с Бабушкой и почему-то о тапочках, наверное, потому, что их-то ему сейчас и не хватало. Он сидел и не заметил, как к нему кто-то подошёл. Этот кто-то, наверное, хотел, чтобы Шмундрик сам его увидел, но потом понял, что это бесполезно и заговорил: