Она подчинилась. Легла, забросила ногу мне на бедро. Так мы и молчали. За окном давно уже стемнело. Приглушенно стрекотали кузнечики. Свистели на чердаках сычи.
– Мне с тобой хорошо и очень спокойно, – сказала Маша шепотом.
– Я знаю, – ответил я с улыбкой, – слышу, как спокойно бьется твое сердце.
Полежали еще чуть-чуть. Помолчали.
– Сегодня, – внезапно сказала Маша, – в поликлинику приходил немец. Тот, Клаус. Меня искал.
– Вот как, – сказал я, задумчиво глядя в потолок.
– Угу, – Маша вздохнула, пошевелилась, легла на другой бок, спиной ко мне.
Тут же, прислонился я к ней сзади, обнял.
– Очень мне было неприятно, Игорь, – продолжила она, – когда немец под вечер приперся и стал меня спрашивать. Представляешь? Откуда-то узнал мои имя и фамилию.
– А ты что? – Спросил я тихо.
– А я спряталась в процедурной, куда ему было нельзя, да велела другим медсестрам меня не выдавать.
– Не знаешь, где немцев поселили? Ну, конечно же, не знаешь. Откуда тебе знать.
– Не знаю, – согласилась Маша.
– Ну что ж. Сам разузнаю. Схожу к этому Клаусу Рихтеру в гости, да объясню, что тут к чему. Коль уж по-хорошему не понимает.
– Побьешь его? – Испугалась Маша и даже встала, – ты ж представляешь, какой скандал тогда будет? Международный.
– Нужен он мне, бить его, – хмыкнул я, – я и без кулаков умею быть убедительным.
– Все равно, – она легла мне на грудь, – все равно я боюсь за тебя. Что случится что-нибудь дурное. Что ты…
Неожиданно заскрипела входная дверь в хату. Маша, тут же побледневшая, вскочила на руках, уставилась на выход. Глянул туда и я.
– Машенька, – прозвучал старческий голос, – а что? К нам Игорек приехал? Машенька, вы где?
– Ау? – Добавила бабушка, медленно входя в коридор.
Маша глянула на меня испуганными глазами.
– Ну, – прошептал я, – скажи что-нибудь!
– Что?! Я сейчас со стыда умру!
– Что угодно!
Девушка сначала на мгновение растерялась, а потом все же крикнула:
– Да! Я тут!
Маша подскочила, стала натягивать платье. Я же, не теряя времени, спрыгнул с кровати и юркнул под койку.
– А Игорь где?
– Игорь… а Игорь… Он…
Оказавшись в темноте совершенно голым, на пыльном полу, я судорожно соображал, как же выкрутиться их этакой забавной ситуевины. Глянул из-под кровати, чтобы разыскать, где осталась моя одежда.
Смотрел я меж белых Машеных щиколоток, которые суетливо топтались босыми ступнями по деревянному окрашенному полу. Мои вещи лежали кучкой у тумбы.
– А Игорь вышел! – Наконец, выдала Маша и потопала куда-то к середине комнаты.
Стала она смотреть на бабушку, которая, по всей видимости, ходила где-то там, в других комнатах, вне моего зрения.
– Куда вышел?
Маша, суетливая, нервная, бросила на меня испуганный взгляд. Лицо ее раскраснелось, волосы были растрепаны.
– Отвлеки ее, – выглянув из-под кровати, проговорил я беззвучно.
Маша подняла удивленно бровки. Развела руками. Однако, подергавшись как-то нерешительно, вышла из комнаты.
– Ба! Пойдем, я тебе кое-что покажу! Тут такое! – Услышал я наигранно удивленный Машин голос.
– А ты чего такая все помятая, будто мешки таскала? – Спросила бабушка.
Я в это время как раз тянулся за вещами, пытаясь затащить их под кровать, чтобы переодеться. Однако услышав бабушкины слова, едва удержался от смеха.
– Да я… Читала! Очень уж чтиво попалось интересное, и я вся распереживалась.
– Вон оно как.
– Ба! Ну пошли!
С первого раза не смог я забрать свою одежду. Не дотянулся. И тогда пришлось мне выбраться чуть ли не на две трети тела.
