– Это чего? – обалдело спросил Димон.
– Люсь, колись, откуда столько фотографий Вавадии?
– А это, Алис, как выразилась Арнольдовна, испоганенные снимки.
– Почему испоганенные? – я взял несколько фоток и внимательно их рассмотрел. – Качество отличное, почерк красивый, автограф… не пойму, почему испоганенные-то?
– У Чёрного Кардинала спроси, – Люська усмехнулась и тихо добавила: – За почерк спасибо. Я старалась.
– Ты?!
– Двести восемьдесят девять фотографий подписала. Над каждой буковкой пыхтела, а выяснилось, фотки надо было подписывать левой пяткой. У Вавадии почерк ужасный. В итоге почти триста фотографий оказались браком.
– Везде обман, – протянул Димон. – Вот так получишь фотку с автографом знаменитости, а её на самом деле какая-нибудь баба Нюра подписала.
– Спасибо тебе, Димка, – вспыхнула Люська. – За бабу Нюру!
– Люсь, да я не тебя имел в виду. Ну, так получилось. Извини.
Люська села на стул.
– Что теперь с ними делать, выбросить вроде жалко а оставлять дома… Гм, зачем они мне в таком количестве?
– Не вздумай выбрасывать! – У Димона вдруг загорелись глаза, он сделал большой глоток чая, отодвинул подальше тарелку с куском недоеденного торта и заговорчески подмигнул: – Есть классная идея.
– Говори.
– На этих, якобы бракованных фотках, можно срубить бабки. Глебыч точно подметил, качество высокое, бумага суперская, плюс имеется автограф Вавадии. Да одна такая фотография может уйти рублей за пятьдесят. С руками оторвут!
– А что, – оживилась Люська. – Мне нравится.
– Эй-эй, вы офонарели, что ли?
– В чём дело, Глеб?
– Ни в чём. Сама же сказала, почерк не её, любой фан заметит, что это липа.
– Плевать, – стоял на своём Димон. – Мы не будем продавать фотки её ярым фанам, найдём обычных поклонников. Далеко ходить не надо, у нас в школе каждый второй от Вавадии балдеет. И какой у неё почерк им пофиг.
– По пятьдесят рублей не мало? – спросила Люська деловитым тоном. – Может, по соточке?
– Не-е, по сотне могут не взять. По полтиннику – самое то.
– Глеб, они оба сошли с ума. Останови их.
– Как, Алис? Предлагаешь порвать все фотки пока эти аферисты не втюхали их друзьям-знакомым?
– Но-но, полегче, – Димон собрал снимки и переглянулся с Люськой. – Не хотите быть в доле, нам больше достанется. Сколько там набежит, Люсь!
– Так, сейчас прикинем. Двести восемьдесят девять…
– Фотки Глеба и Алиски не считай.
– Тогда такой расклад: двести восемьдесят семь умножаем на пятьдесят. Это будет… будет… Блин, где мой телефон?
– Четырнадцать тысяч триста пятьдесят рублей, – сказал я.
– Нормально.
– Ты проблем с Вавадией не боишься? Если узнает она или её тётка, тебе спасибо не скажут.
– Глеб, как они узнают, не смеши меня. Не волнуйся, те, кому Димка продаст фотки не побегут делать почерковедческую экспертизу. Не, а классно ты придумал, Дим.
– Если её с позором выгонят с должности помощника помощников, я не удивлюсь, – сказала мне Алиса. – Люсь, мне ваша затея не нравится.
– Алис, слышала когда-нибудь о безотходном производстве?
– При чём здесь это?
– При том! Фотки уже сделаны, подписаны, затрачен человеческий труд, бумага, печать, два маркера я на них извела… А ты предлагаешь их выбросить.
– Оставь себе.
– Зачем мне одной столько счастья, если я могу подарить его людям.
– Подарить или продать? – спросил я, вертя в руках фотку Вавадии.
– Подарить за пятьдесят рублей. Устраивает такой ответ? Кстати, Глеб, ты должен мне пятьдесят рублей.
