Шпана так и не решился. Дико стеснялся, нервничал, бегал по песку. И пока он дрейфовал в панических мыслях, Варя вышла из воды. Провела ладонями по талии, груди, животу, сбрасывая капли. Её добрые глаза ласкали лицо Данилы, ступни оставили следы на песке, приблизились в плотную к его ногам. Шмыгнув носом, Варвара скрутила волосы кулаками и отжала воду. Запрокинула голову, сырые локоны достали поясницы, серые глаза смотрели на бледнеющие облака. Она запустила пальцы в тяжёлую копну волос и стянула каштановый водопад назад, сомкнула густые ресницы; пухленький рот приоткрылся, дразнящий язык коснулся приподнятой губы. Варя застыла на несколько мгновений, предоставляя всю себя непонятному парню: последний штрих надежды.
Впервые Данила разглядывал на расстоянии дыхания нагое женское тело. Красота девичьих изгибов заставляла обожествлять, и остеклила, лишив подвижности.
Ветерок коснулся прохладой. Варя встряхнула тяжёлыми волосами и потянулась за сарафаном.
«Вот она! – орал внутренний голос Шпаны. – Тёлка!.. Голая!.. В метре!.. Готовая дать! Ждущая!.. Нагнулась!.. Что же ты, простофиля, упускаешь золотую рыбку, обязавшейся исполнить пусть одно желание, но како-о-е!»
Варвара стояла одетая и ждала дальнейших подвижек странного парня.
Данила взял Каштанку за руку и повёл домой.
На пороге подъезда, прощаясь, Варвара произнесла:
– Странный ты. С твоей внешностью – все девчонки должны быть твои. А ты чего-то стесняешься, робеешь. Много в жизни прекрасного упустишь. Особенно сейчас, в молодости. Потом эту пору не вернёшь. Жалеть будешь. Молодость прекраснее всего, особенно девчонки в это время. – Варя кокетливо улыбнулась и чмокнула Данилу в губы. – Красота… она в само́й молодости.
Шпана долго высматривал пытливым взором тёмный зёв подъезда. Осознав, что вечеринка закончилась, с болью внизу живота, унылый побрёл к тётке домой, в глубине души кляня ненавистную стеснительность по отношению к красивым девушкам, которые отвечали взаимными игривыми взглядами.
***
Лёжа на диване у себя в квартире, Данила стучал кулаком в стену повторяя, какой же он дурак, упустил такой шанс – реальный, сто процентный шанс. Он не понимал – почему при общении с красотками его охватывает такая робость. С обычными девчонками ведь нормально общается.
Данила зевнул, впадая в дрёму.
А может статься, так правильно, что не получилось с Варварой. У него есть Оля. Хотя считать, что она принадлежит ему – неправильно. Ольга лишь покорила его сердце. Он безумно любил эту девчонку. Наверное, как любят взрослые – настоящей любовью.
Шпана засыпал с лёгкой улыбкой, вспомнив, как Анжела Калина поведала ему, что Ольга давно сохнет по нему. А значит, у них обоюдная любовь. И в этом году он должен – не то, что должен, обязан! – стать первым парнем Оли. Иначе, как сказала Варвара, он упустит в молодости всё самое прекрасное. А позже, когда закончат школу, он обязательно возьмёт её в жёны. Правда, знает ли об этом сама Оля. Он ведь Анжеле и уж тем более Ольге, да и вообще никому не рассказывал о любви к прекрасной однокласснице. Только один раз накололся.
***
В пятом классе отчим застал, как Данила переусердствовал в амплуа поэта. Вокруг письменного стола были раскиданы вырванные и скомканные тетрадные листы из-под неподдающегося стиха, чернела трещина в светильнике от психованного удара кулаком, сломанные ручки и карандаши воткнуты в землю кактуса, пуговицы от рубашки разметались по ковру, а сама одёжка затянута на голове дорогой куклы крепким узлом из-под злобного раздражения: ничего, сестра переживёт – голова-то не отвинчена. Наконец, буквы выведены в более или менее интересный слог, слюни подтёрты, печать облегчения на лице и спокойное дыхание осветляли настроение.
