У двери его догнала Френсис. Взяв его руку в свои и залившись ярким румянцем, она горячо сказала:
– Вы не можете… вы не выдадите моего брата!
На миг мистер Харпер остановился, молча любуясь прелестной девушкой, потом прижал ее руки к своей груди и торжественно ответил:
– Не могу и не выдам. – Он ласково положил ей руку на голову и добавил:
– Если благословение чужого человека может принести вам благо, примите его.
Мистер Харпер повернулся и, низко поклонившись, вышел из комнаты с деликатностью, вполне оцененной теми, кого он успокоил.
Прямодушие и серьезность незнакомца произвели глубокое впечатление на все семейство, а его слова доставили всем, кроме отца, большое облегчение. Вскоре принесли одежду капитана, которую вместе с другими вещами доставили из города; молодой человек, освободившись от стеснявшей его маскировки, смог наконец предаться радостям встречи со своими близкими, ради которых он подвергал себя такой большой опасности.
Мистер Уортон ушел к себе заниматься своими обычными делами; с Генри остались одни дамы, в началась увлекательная беседа на темы, особенно для них приятные. Даже мисс Пейтон заразилась весельем своих юных родственников, и в течение часа все наслаждались непринужденным разговором, ни разу не вспомнив о том, что им, быть может, грозит опасность. Вскоре они стали вспоминать город и знакомых; мисс Пейтон, никогда не забывавшая приятных часов, проведенных в Нью-Йорке, спросила Генри об их старом приятеле, полковнике Уэлмире.
– О! – весело воскликнул молодой капитан. – Он по-прежнему в городе и, как всегда, красив и галантен.
Редкая женщина не покраснела бы, услышав имя человека, в которого если еще и не была влюблена, то готова была влюбиться, и к тому же предназначенного ей досужей молвой. Именно это случилось с Сарой; она потупяла глаза с улыбкой, которая вместе с румянцем, покрывшим ее щеки, сделала ее лицо еще прелестнее.
Капитан Уортон, не замечая смущения сестры, продолжал:
– Порой он грустит, и мы уверяем его, что это признак любви.
Сара подняла глаза на брата, потом посмотрела на тетку, наконец встретилась взглядом с Френсис, и та, добродушно смеясь, сказала:
– Бедненький! Неужели он влюблен безнадежно?
– Ну что ты, нет… как можно! Старший сын богатого человека, такой красивый, притом полковник!
– Вот уж действительно великие достоинства, особенно последнее! – деланно засмеявшись, заметила Сара.
– Позволь тебе сказать, – серьезно отозвался Генри, – чин полковника вещь весьма приятная.
– К тому же полковник Уэлмир весьма приятный молодой человек, – добавила младшая сестра.
– Оставь, Френсис, – сказала Сара, – полковник Уэлмир никогда не был твоим любимцем; он слишком предан королю, чтобы прийтись тебе по вкусу.
– А Генри разве не предан королю? – тотчас отпарировала Френсис.
– Полно, полно, – сказала мисс Пейтон, – никаких разногласий насчет полковника – он мой любимец.
– Фанни предпочитает майоров! – вскричал Генри, усаживая младшую сестру себе на колени.
– Глупости! – возразила, покраснев, Френсис, стараясь вырваться из объятий смеющегося брата.
– Больше всего меня удивляет, – продолжал капитан, – что, добившись освобождения нашего отца, Пейтон не постарался задержать мою сестренку в лагере мятежников.
– Это могло бы угрожать его собственной свободе, – с лукавой улыбкой ответила девушка, садясь на прежнее место. – Ты ведь знаешь, что майор Данвуди борется за свободу.
