Это было произнесено таким светским тоном, что губы Бондаря непроизвольно расплылись в улыбке.
– Никуда не годится, – заявил он, хрустя поджаренным хлебом. – Неужели так трудно позаботиться о том, чтобы в доме никогда не переводилось старое доброе «Клико»? И потом, что за манера являться к столу в затрапезном халате?
Тамара успела привыкнуть к подначкам Бондаря, но шутка про халат ей не понравилась.
– Разве у нас романтический ужин? – сухо осведомилась она, вместо того чтобы подыграть Бондарю.
– А разве завтрак не может быть романтическим? – удивился он в свою очередь.
– При свечах?
– Свечи – дело десятое. Главное, чтобы при параде.
– Довольно странно слышать такие речи от субъекта в потертых джинсах и линялой футболке, – заметила Тамара, обращаясь почему-то к противоположной стенке, а не к сидящему рядом Бондарю. – Но если этот субъект настаивает, то придется взяться за обновление гардероба. Вот куплю себе шикарное вечернее платье долларов эдак за шестьсот, – обещание было произнесено с угрозой, – тогда посмотрим, что запоют некоторые любители романтики.
Пригубив ледяное молоко из чашки, Бондарь качнул головой:
– Ничего они не запоют. Онемеют от восторга и лишатся дара речи.
– В таком случае обойдусь без вечернего платья, – заулыбалась Тамара. – От тебя и так нежных слов не дождешься, а как быть, если ты действительно онемеешь?
– Н-да, – смутился Бондарь, – насчет комплиментов я действительно того…
– Я не о комплиментах говорю, а о нежных словах. Неужели ты не знаешь ни одного?
– Почему же не знаю.
– Тогда скажи, – потребовала Тамара.
– Ну… Ты мне подходишь, – выдавил из себя Бондарь. – Годится?
– И это все, на что ты способен?
– Ты, гм… хорошая.
– С ума сойти, какое красноречие! – воскликнула Тамара.
Тон был язвительным, однако услышанное явно пришлось ей по вкусу. Чтобы понять это, достаточно было заглянуть Тамаре в глаза, но Бондарь упорно смотрел в сторону. Он умел многое, но проявлять искренние чувства ему было трудно. Другое дело – играть разнообразные роли. Чему-чему, а этому его в ФСБ обучили на славу, хоть на сцене выступай. Правда, Тамара была не тем человеком, перед которым Бондарю хотелось притворяться.
– Чем богаты, тем и рады, – буркнул он, уткнувшись в чашку.
– А вот другие мужчины не упускают случая сказать даме что-нибудь приятное, – поддразнила его Тамара. – Всякий раз, когда я появляюсь в редакции, они делают стойку и засыпают меня массой предложений.
– Лучше бы деньгами засыпали, – обронил Бондарь.
– За этим дело не станет. У меня заказ на цикл статей в «Пи-Генерейшн». Это журнал такой, гламурный до невозможности.
– Дурацкое название.
– Зато авторам платят по высшему разряду. – По идее, Тамаре следовало объявить об этом со счастливой улыбкой на устах, но она по непонятной причине погрустнела. – Редактор журнала – модный писатель, завсегдатай тусовок и большой знаток наркокультуры. Расхаживает повсюду в большущих черных очках, а когда беседует с сотрудниками, прикрывает руками нижнюю часть лица.
– Зачем? – вскинул взгляд Бондарь. – Он боится подхватить какую-нибудь инфекцию? Или, наоборот, не хочет заразить сотрудников?
– Просто ему нравится напускать туману, – пояснила Тамара. – Он помешан на всяческих тайных доктринах и секретных службах. Колонка, которую я веду, называется «Лицензия 007».
– Что это значит?
– Журнал рекламирует те же самые товары, которые постоянно мелькают в фильмах про агента ноль-ноль семь, – сказала Тамара, разливая остатки молока по чашкам. – Оружие, напитки, часы, зажигалки, костюмы, галстуки и одеколоны. Вся та ерунда, которая якобы предназначена для настоящих мужчин.
