Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - страница 29

Для четы Свитц жизнь в тюрьме не была такой уж невыносимой. Они стали добрыми друзьями следователя Андре Бенона.

Советское правительство, несмотря на все разоблачения и признания, демонстративно от всего отказывалось. Тридцатого марта 1934 года ТАСС заявил, что все обвинения в шпионаже «основаны на пустых вымыслах», а «Известия» намекнули на германское влияние.

Прошли годы, прежде чем состоялся суд. За это время политический климат изменился: Франция была готова стать союзником Москвы, и премьер Пьер Лаваль собирался в Москву для подписания соглашения. В такой момент сенсационный процесс против советской шпионской организации во Франции мог привести к осложнениям. Министерство иностранных дел постаралось, чтобы процесс получил как можно меньшую огласку. Судебные заседания шли за закрытыми дверями, на них вызывали только немногих свидетелей, большинство из которых являлись полицейскими агентами. Шестеро подсудимых признали свою вину и обвинили других, а в общем моральное состояние подсудимых было очень низким. Приговоры оказались не слишком суровыми.

Лидия Шталь, самоуверенная, упрямая женщина, упала в обморок, когда услышала, что приговаривается к пяти годам тюрьмы. (Апелляционный суд потом снизил этот срок до четырех лет). Судя по отчетам прессы, «Мадлен Мерме, молодая женщина-фотограф, которая в тюрьме родила ребенка, услышав, что ее приговорили к трем годам, наклонилась к нему, что-то прошептала и продолжала качать его на руках». Полковник Дюмулен и Беркович были приговорены к пяти годам каждый. Десять подсудимых были заочно приговорены к пяти годам тюрьмы и только четверо – оправданы.

Несмотря на то что вина четы Свитц была очевидна, суд освободил их от наказания за ту помощь в ликвидации шпионской группы. Чета шпионов, которая не без основания ожидала возмездия, немедленно скрылась.

Приход к власти в Германии нацистской партии в 1933 году означал начало конца французского превосходства в Европе. Франция перестала быть первостепенным объектом внимания советской разведки. Однако Москве потребовался целый год для того, чтобы осознать значение сдвигов в международных отношениях и сделать свои выводы. Сталин с неохотой отказался от своих планов создания советско-германского блока и по инерции проводил антибританскую и антифранцузскую политику. Он склонен был рассматривать нацистский режим как временное явление, как эксперимент, который вскоре должен спровоцировать народное возмущение и революцию. В этом смысле победу нацистов можно было бы даже приветствовать.

При таком неопределенном состоянии не было причин преуменьшать роль Франции в схеме советской разведки. Казалась необходимой только реорганизация и перемена стиля работы. Столица Германии больше не могла оставаться центром советского шпионажа, как это было в течение последнего десятилетия. Советская разведка во Франции должна была отделиться от Берлина и наладить прямую связь с Москвой. Предстояло выполнить громадную работу, если учесть, как много там находилось центральных и вспомогательных агентств и учреждений.

Между тем серьезные сдвиги в отношениях между европейскими державами стали принимать более определенные очертания. После ослабления напряжения между Францией и Россией в мае 1935 года было подписано советско-французское соглашение. Два месяца спустя Коммунистический Интернационал на седьмом конгрессе провозгласил политику «единого фронта». Во Франции пришло к власти новое правительство, которое было поддержано коммунистической партией.