Я выдохнула, набрала номер полковника и услышала:
– Занят. Не сейчас.
Дегтярев явно хотел бросить трубку, но я не сдалась:
– Ну уж нет! Из‑за тебя меня собираются в КПЗ запихнуть!
– Какого черта? – заорал полковник.
Я объяснила суть дела.
– Где ты находишься? – зашипел Дегтярев.
– На повороте к Новорижскому шоссе, – отрапортовала я.
– Стой, не двигайся, сейчас прибуду, – пообещал Александр Михайлович.
– Может, не надо? Я хотела по магазинам прокатиться, нет ни малейшего желания ждать несколько часов, пока ты, собрав все пробки, приедешь. Может, просто объяснишь Мармеладному, что к чему, – попросила я.
– Милому, – поправил сержант.
– Стоять, – скомандовал Дегтярев. – Я уже рядом с тобой паркуюсь.
Я высунулась в окно, увидела толстяка, который вылезал из своей машины, и не смогла затоптать любопытство.
– Ты не поехал на службу?
– Я при исполнении, – отмахнулся полковник и обратился к парню: – Сержант Прекрасный?
– Милый, – апатично уточнил юноша.
Дегтярев велел ему объяснить, что происходит.
Когда джигиты пытаются договориться, девушке лучше помалкивать. Я молча сидела за рулем, наблюдая за колоритной парой. Пузатый полковник и тощий гаишник никак не могли достичь консенсуса. В конце концов Александр Михайлович схватился за телефон.
– Паша! Объясни своему дражайшему сержанту Очаровашке, что Дарью надо отпустить. Да, сейчас передам ей от тебя привет. Ну, конечно, она привезет тебе из Парижа твой любимый чай. И парфюм! И салями! И сыр!
– Паше от меня поцелуй, – пискнула я, сообразив, с кем общается Александр Михайлович. – Притащу ему весь Монпри[4] вместе с фермерским рынком Сен-Жермен, не хочу в КПЗ, пусть меня отпустят.
Дегтярев протянул свой мобильный полицейскому:
– С вами хочет побеседовать Огурцов.
Юноша указательным пальцем ткнул вверх:
– Тот самый?
– Да, – пробурчал полковник. – Меня не понимаешь, может, высшее руководство тебя образумит. Помнишь, как надо обращаться к старшему по званию?
Гаишник кивнул.
– Начинай, – приказал Александр Михайлович.
Гаишник взял трубку и заорал:
– Сержант Очаровашка! То есть Милый. Ага, ага, ага, господин Помидоров.
Я не выдержала и рассмеялась. Конечно, мы с Дегтяревым натуральные свиньи, постоянно путали фамилию парня, но и сам он хорош. Только что назвался Очаровашкой и обратился к генералу Огурцову «господин Помидоров». Александр Михайлович погрозил гаишнику кулаком, тот сообразил, что совершил глупость, и попытался исправить ситуацию.
– Так точно… господин… Капустин, то есть гражданин Картошкин, нет, участник движения Морковкин…
Мне стало жаль вконец растерявшегося патрульного, не всякий сохранит самообладание, общаясь с самым высоким начальником.
Я высунулась из окна и зашептала:
– Звание его назови! Фамилия Огурцов.
Милый заорал:
– Так точно, ваше величество кардинал Бананов.
Из трубки заорали так, что до моего слуха долетали отдельные слова Паши. Надо же, как он виртуозно ругается, вот уже пять минут вопит, а ни разу не повторился.
Дегтярев выхватил у дорожного полицейского свой сотовый, нажал на экран и спросил:
– Ну? Ясно? Получил указание?
– Ага, – по-детски ответил гаишник, – езжайте, будьте осторожны за рулем, помните, чрезмерное употребление алкоголя – основная причина ДТП со смертельным исходом.
Александр Михайлович сел в свою машину, я высунула голову в окно:
– Сладенький!
– Аюшки? – обернулся патрульный.
– Все будет хорошо. Вы только выучите как следует имена, фамилии и звания руководства, – посоветовала я.
