Переезд – не смена декораций, когда-то налаженная жизнь закончилась, но продолжают обрываться календарные листки, жизнь-бред в разгаре. Странно, раньше она не придавала большого значения внешнему виду людей, но сейчас ей смешно. Рестораны, кафе, вывески, одежда – сиротское ретро. Район воспоминаний о том, чего уже не вернуть.
Наташа не хотела вспоминать, хотела жить долго и быть счастливой разнообразно, не как вчера и позавчера, она мечтала о новом, американском опыте!
Отправлялась на расчерченные бесконечные улицы Манхэттена, где ширь и гул, особый нью-йоркский гул – но на нее смотрели с отчуждением, ей вежливо улыбались, скользили невидящим взглядом, не более того. Людей она и не успевала рассмотреть. Голову запрокидывала, всматриваясь в стеклобетонные этажи, в неистовые рекламные нагромождения, в музыку гудящей сутолоки, клаксофонию огромного города. Чужого, она здесь никто.
Когда ты никто, тебя будто и нет.
В ресторане на 57-й улице людно, как всегда. Наташа входила, озираясь, скованно улыбалась официантам. Хостесс подхватывала ее за локоток:
– Хай, велкам! Но подождите немного у барной стойки, вы записаны, и когда столик освободится… – Наташа подсаживалась к барной стойке, ожидая, но тут начинались бульварные шоу, а не «новый, американский опыт». Чаще всего ее принимали за искательницу приключений, чьи услуги нужно оплачивать, а вовсе не за гостью из Англии, как они играли когда-то с Володей (когда это было? Да и было ли? Ни Ирочки, ни Марка и в помине, первое рандеву… и как он все продумывает заранее! Коробейник, ярмарочный чародей, – и полным-полна коробушка – заводной, влюбленный, широким аршином мерил, теперь как обрушилось после переезда, все изменилось – планы строит молча, по-прежнему. И вообще замолчал, слова из него не вытянешь, если не в духе. Деловые заморочки, клиенты загривок истрепали, подожди, Наташа, не до тебя – это она слышит часто, это все чаще и чаще.)
Однажды парень, похожий на мексиканца, с изжеванной спичкой в зубах, подсел рядом и без обиняков, напрямую:
– Ты работаешь? Почему здесь? Договоримся?
Наташе кровь в лицо ударила, вскочила как ошпаренная. «Я мать двоих детей и жена миллионера!» – хотела она крикнуть мерзавцу, но осеклась. Выбежала из ресторана, бросив на стойку смятый пятидолларовик за кофе, на ходу натягивая перчатки. На улице поймала такси и вернулась к себе на Манхэттен-Бич, район для богатых, никогда за заговаривающих друг с другом, кстати.
Пустые замершие улицы, состоятельные люди добрососедских отношений не любят. Скрыто, тайно, тихо, себе на уме. Без шума. И дом с бассейном внутри, Володя условие выполнил. (Дом искали долго – две квартиры переменили, Марк родился в одной из них, нервотрепка, хлопоты.) Но, пока счет на минуты шел – продолжалась та, прежняя жизнь, сноровистая Наташа и ее Бегемотик, – муж дома пребывал часто. Обустраивались яростно. Сообща. Документы, клиники, страховки, Наташа в этом не понимала ничего, Володины заботы – он даже похудел от навалившихся перемен, ему идет. Наташа не упускала ни минуты, чтобы приласкать его. Марк – вылитый Бегемотик, но глаза – Наташины, и волосики кудрявятся. Послушный, умненький, никаких с ним хлопот. Ирочка и Марк – подарок судьбы, в дополнение к Володиным подаркам, о них особый сказ.
Наташа как белка в колесе крутилась, но не выкручивалось у нее, до бассейна в доме и дойти не успевала.
