И вот сейчас я снова почувствовал эту старую боль в ноге, и была она какой-то невыносимой.
Тут вдруг снова «бабах» на улице – где-то рядом. Я по сторонам гляжу – ага, я в «бунгало Каптёра». Темно, но свет с улицы в открытую дверь падает. Слышу, кто-то рядом есть, о чём-то тихо спорит.
Как заору на них:
– Вы, какого хуя, меня тут у прохода бросили!? Сейчас следующим взрывом меня ещё сильнее расхуярит!
Чувствую – схватили меня и вглубь блиндажа затянули.
Неожиданно на пороге блиндажа появился «Капля». Со света в темноте ничего не видит, спрашивает:
– «Трёхсотые» есть?
Ему кто-то отвечает:
– Да, вот лежит – «тяжёлый».
«Капля» посмотрел на меня оценивающе, да как заорёт:
– Вы, суки, что на него смотрите?! Срочно перевязывайте его, пока он не вытек!
И как-то всё ожило сразу, зашевелилось. Со всех сторон пацаны подошли – «треники» срезали, давай что-то заматывать бинтами на ногах. А я ничего не чувствую – только левая нога предательски ноет под коленкой.
«Ахун» сидел рядом, справа от меня, что-то там «колдовал» – я не видел, что именно, так как голова моя лежала на полу. А подняться и посмотреть мне не давали. Он что-то бормотал по-татарски, вперемешку с русскими словами – поэтому мне было не особо понятно.
Я по-прежнему ничего не чувствовал. Решил спросить у «Ахуна», как там обстоят мои дела. Страшно почему-то совсем не было.
До этого момента в своей жизни я очень много раз видел покалеченных или убитых людей – и не только на войне. Лучше не описывать, что я видел. Поэтому всю реальность происходящего понимал.
Сейчас даже было как-то не ловко перед ребятами.
Я – «Буддист», «авторитетный воин» в каком-то смысле. Лежу тут перед ними без штанов, весь перемазанный кровью, в беспомощном состоянии. Хорошо хоть не ору от боли.
Жена моя, перед отправкой в Украину, сказала мне:
– Главное – фамилию не опозорь…
Видимо на подсознание эта установка сохранилась как чёткое указание. Плюс шок от полученных ранений.
– «Ахун» братан, что там? Сильно меня «размотало»?
– Да не…, нормально в целом всё.
– Братан, я не чувствую ни хрена. Дай я посмотрю.
– Не братан, не нужно. Не смотри. Сейчас всё перевяжем – потом посмотришь.
– Блин, братан, я своих яиц не чувствую… Если яйца оторвало, или ещё там что пострашнее, тогда братан прошу тебя – кровь не останавливай…
– «Буддист», ты чего гонишь? Да всё в порядке у тебя. Поцарапало слегка – сейчас мы всё перевяжем, и будет всё нормально. Так что не гони…
Я, конечно «Ахуну» не поверил, но вид сделал понимающий…
Время тянулось уж как-то очень долго. Наконец-то перевязывать меня закончили и оставили в покое. Чувствительность так и не пришла. Только ныло под коленкой левой ноги.
Замечаю «Кота» – он суетится возле выхода из блиндажа. Понимаю – «Кот» в шоке от произошедшего, но кроме него почему-то больше никого не вижу.
– «Кот», братан, по-братски помоги – мою ногу левую приподними и в колене согни, а то болит зараза.
«Кот» быстро нашёл какой-то небольшой ящик и подложил мне под ногу.
– «Буддист» братан, держись – не «залипай». Сейчас тебя эвакуируют. Пацаны – «бэхи» пошли заводить – отвезут тебя в госпиталь. Всё братан, будет нормально, – затараторил «Кот».
Грохот от разрывов прекратился. Я понял, что «прилёты» закончились – на улице были слышны голоса, заводились БМП – одна, вторая, третья.
Промелькнула мысль: «…видимо, не одного меня сегодня «размотало».
На пороге в «бунгало» появился «Жгут» (один из наших медиков), посмотрел на меня, спросил:
