– Это ничего не меняет. И не думай, что произошедшее даёт тебе какие-то поблажки.
– Я и не думаю. Ваше полотенце, фриледи.
Она поднялась, удивляясь спокойствию его тона. Но воспитание показало себя: взяла влажную ткань, парой лёгких заклинаний очистила его от грязи и набросила на плечи царской мантией.
– Будешь болтать языком о происшедшем – пожалеешь, что связался с магом.
– Не беспокойтесь. В нашем роду, к сожалению, не было магов, зато не было и подлецов. Вашему достоинству ничего не угрожает.
Марго шла к лагерю, вначале неуверенно, затем всё быстрей и яростней, не разбирая дороги. Мужлан! Не понимает оказанной ему чести! Он должен был в ногах валяться, о любви лепетать – нет, стоит, словно ни в чём не бывало, говорит что-то… Впрочем, сама виновата, потеряла голову, связалась с деревенщиной. Ну, на войне как на войне, нужно стойко переносить все тяготы… Однако хорош! Успокаиваясь, она усмехнулась и направилась к палатке.
Солнце, последний раз блеснув золотом своих лучей, уже давно скрылось за темнеющим лесом. Две луны, играющие на ночном небе в вечные догонялки, сегодня светили лишь кончиками рогов, стыдливо прячась в тени. Ночь была тёмной – и звёздной. Весь лагерь, за исключением часовых в лагере у подножия, давно спал. Ладар, тихонько выпустив щуп сознания, убедился в этом – и открылся миру, с наслаждением расслабляясь, становясь частью всего живого. Этот приём интенсивного отдыха ему показал ещё Дирил. И совсем измученный, уставший от жизни ребёнок внезапно увидел красоты и яркость окружающего мира. Достаточно было лишь настроиться на волны энергий, которые жили, проходили, создавали узор жизни – и всё вокруг преображалось. Исчезали любые преграды, и были отчётливо видны и токи древесных соков, и огонёк летящей меж ветвей птицы, и мерно вздымающаяся грудь сопящего на соседней койке Иана. И все эти, незаметные обычно мелочи приобретали совершенно особый смысл, становясь частью вселенной, контактируя с ней – в каждом взмахе птицы, в каждом шевелении ветки дерева, в движении ресниц спящих.
Иногда Ладар задумывался, а могли ли чувствовать мир настоящие, полные сил маги? Наверное, могли, но делали это совсем по-другому, относясь к окружающему, как к инструментам у себя в мастерской. Потребуется – возьмёт и будет пользоваться ровно столько, сколько нужно для достижения собственных целей. А просто любоваться? На это нет времени!
Ладар вздохнул и уже совсем собрался спать, как почувствовал – в мире что-то неладно. Часть структур природы исчезала, съедаемая непонятной пустотой. И она шла от реки! Это было похоже на… очень мощную сферу отрицания, созданную профессиональным магом.
– Подъём! Нападение! Встаём, или всех, как курят передушат!
Ладар торопливо подхватил нож и выскочил из палатки. Его истошный вопль заставил солдат засуетиться, а нападавших, мечтавших взять противников сонными – начать действовать ещё издали.
На лагерь полетели стрелы. Длинные, с горящим багровым магическим огнём наконечником, они затмевали звёзды и падали на лагерь, поджигая всё, к чему прикасались. Палатки, оружие, люди – всё, во что попадала такая стрела, воспламенялось. Заметались по лагерю живые факелы, размахивая горящими руками и издавая отчаянные крики. И Ладар впервые ощутил злость. Ведь можно было начинить стрелы более дешёвым вариантом заклинания мгновенной смерти! Или это – око за око, расплата за вчерашнюю бомбардировку, намеренное причинение излишних мучений попавшим под обстрел, чтобы внушить ужас выжившим?
