Неподалеку сухо выстрелило ружье и в голове моего противника немедленно образовались две дырки: сначала в затылке, когда пуля угодила в цель, а потом во лбу, когда, сделав свое дело, пуля образовала окровавленное выходное отверстие и вышла из черепной коробки вместе со сгустком крови и ошметками хитроумного мозга.
Не говоря ни слова, Егор повалился лицом вниз и распластался на мостовой прямо у моих ног. Я увидел, что в шагах в десяти от нас стоит пожилой сухопарый мужчина в старомодном мундире карабинеров и закидывает за спину ружье, из которого и застрелил моего заклятого врага.
– Ишь ты, на нашего отца, Александра Васильича, руку хотел поднять, – старческим глухим голосом сказал он и кивнул мне. – Мы с ним всю Польшу и Турцию вдоль и поперек прошли, а тут какие-то олухи на его адъютантов средь бела дня лезут!
Мне осталось только облегченно выдохнуть, в очередной раз избежав смерти. При виде гибели главаря его подельники тут же обратились в бегство, хотя двое тоже лежали, постанывая, на земле, прикрывая кровь, хлещущую из ран, а еще один прихрамывал.
Наша сторона тоже понесла потери: Кушникова ранили в руку, да один из неистовых юношей-защитников, побледнев, сидел на камнях, зажимая раненую шею. Да, веселая у нас вышла поездочка в карете, предоставленной царем!
Как раз к этому времени подоспели и городовые, успевшие к тому же скрутить всех беглецов при попытке скрыться.
Не желая лишний раз попадаться в лапы правоохранительных органов этой эпохи, с которыми я уже успел свести неприятное знакомство в прошлом году, когда только попал в эту реальность, я попробовал притвориться невинной овечкой, случайно пробегавшей мимо по набережной Невы и тихонько закинул саблю под карету. Я не надеялся особо на успех и уже готовился объясняться с полицией, но, к великому моему удивлению, мне вполне удалось избежать их назойливого внимания.
В первую очередь, блюстители порядка занялись ранеными участниками схватки, я же залез в карету и склонился над Стрельцовым. Наш товарищ хрипло дыша, так и лежал на дне, при виде меня он с надеждой прошептал: «Помоги, Витя!».
– Я здесь, здесь, сейчас поможем, – торопливо сказал я, приблизившись к нему и осматривая рану.
Хоть я и липовый медик, но за время похода насмотрелся достаточно всего, чтобы сразу понять, что наш друг сильно пострадал, но, к счастью, не смертельно. Кровотечение почти прекратилось, пуля попала в плечо и вышла у ключицы, не задев жизненно важные органы. В общем, поваляется немного Стрельцов в госпитале, да и выйдет через несколько недель на свет божий целехонький.
– Ты кто, чего тут делаешь? – закричал мне городовой, подходя к карете и держась за саблю. – Кто там у тебя?
– Я доктор и оказывал помощь раненому, – объяснил я, скромно потупив глазки. – Разве это не наш долг?
Заглянув в карету, представитель полиции увидел Стрельцова и закричал:
– Эй, Тошка, тут еще один подстреленный! Быстрее давай всех вяжи, ему помощь нужна!
Короче говоря, в суматохе блюстители порядка приняли меня за сердобольного прохожего, оказавшего помощь раненому и забыли о моем существовании. Это было весьма кстати и я с легким сердцем отправил всех участников стычки восвояси: раненых в больницу, а уцелевших – в ближайший участок для разбора полетов. Кушников уехал с полицией, слишком возбужденный битвой в центре города, чтобы помнить обо мне, причем злополучную царскую карету они забрали с собой.
