Недоумевая, почему Суворов не организует за ними более активное преследование, я ударил Смирного пятками и поскорее поскакал к главнокомандующему. К Суворову я приехал только около четырех пополудни, с трудом найдя его среди передвигающихся войск.
Первым меня увидел адъютант Кушников и улыбнулся.
– Долго изволили пропадать, господин хороший. Отвар целебный да пахучий готовил, чтобы мигрень унять?
– По полю за мотыльками гонялся, – ответил я. – Пыльцу с цветов собирал. Чего это тут творится? Кто приехал?
Я указал на группу всадников, окруживших повозку Суворова. Сам генералиссимус сидел в ней и слушал высокого молодого человека, стоявшего перед ним с письмом в руке. Вокруг стояли также стояли генералы и полковники, тоже внимательно прислушиваясь к словам незнакомца.
– Его императорского величества посланец прибыл, – ответил Кушников. – Ты разве не слыхал? Его сопровождающие говорят, что царь просит его светлость поскорее пожаловать к нему.
Ага, видать хорошенько заполыхало у него где-то, раз соизволил Суворова звать обратно. Видать, сведения анонимного доброжелателя были не совсем уж и неверны. Значит, Наполеон и вправду всей массой накинулся на императоров, желая преподать им урок и выгнать из Франции.
Стало быть, полководец, что противостоял нам в последней битве и в самом деле был не Наполеон, а один из его маршалов, как я и предполагал. Все-таки, французский полководец не допустил бы таких грубых ошибок, которых сделал его ставленник, Бонапарт наверняка бы сосредоточил по нашим отрезанным флангу и центру массированный артиллерийский огонь и поверг бы их в смятение.
– А что же они, сами не справятся? – спросил я. – Великие полководцы и воители? Они же хотели Бони одной левой уделать.
Кушников нахмурился и неуверенно улыбнулся.
– Ты, как всегда, странно выражаешься. Видать, их императорские величества не справятся без князя, потому и зовут.
Вечно я, несмотря на то, что варюсь в соку этой эпохи уже второй год, допускаю ошибочные речевые обороты. И отношение к монарху в любом случае сейчас почтительное, верноподданническое, не такое пренебрежительное, как у жителей двадцать первого века.
– Ну да, конечно, – сказал я, понимающе кивнув. – Как только понадобился, сразу зовут.
Суворов выслушал посланника царя, в свои двадцать с небольшим уже генерал-лейтенанта, и взял письмо. Развернул, прочитал и улыбнулся.
– Хорошо, мой друг. Мы с радостью отправимся на соединение с главной армией. Вы можете отдохнуть с дороги, а потом езжайте и передайте его императорскому величеству, что мы как раз на досуге разбили армию маршала Даву, а теперь отправимся к ним и поможем снова разбить Наполеона.
– Когда вы отправитесь, ваша светлость? – спросил посланник. Я заметил, что у него только недавно начали пробиваться усы и смело скинул его возраст еще на пять-семь лет.
– А вот прямо сейчас, – ответил Суворов и заметив, как брови посланника удивленно поползли вверх, добавил: – Вот только трофеи соберем, похороним павших с честью и сразу отправимся. А вот резервы, то есть те, кто не участвовал в битве и конница сейчас же выедут.
Ну конечно, посланник ведь думал, что мы, как и австрийские генералы, будем неделю составлять планы маршрута, судить да рядить, как лучше проехать, и только потом двинемся с места. Ан нет, Суворов уже подозвал адъютантов и раздал им необходимые распоряжения. Заметив это, я заторопился прочь, чтобы не попасться ему под руку, но было поздно.
