Разбойники тоже разделились, две темные тени стремительно направились ко мне, а трое – к Бабахе. В том, что мы попались в лапы к злоумышленникам было понятно с первого взгляда, не станут ведь добрые люди в полуночное время шляться по полям и лугам и щелкать курками, целясь из пистолетов в первых же встреченных путешественников.
Судя по этим зловещим звукам, мы наткнулись на отлично вооруженных разбойников, так сказать, элиту местных криминальных элементов, ведь не многие из них обладали огнестрельным оружием.
Парочка, летевшая по полю ко мне, ехала молча и деловито. Стрелять собирались, видимо, наверняка, когда я окажусь совсем рядом. А может, просто боялись промахнуться в темноте.
Я, в отличие от них, ждать не стал, потому что в свое время прекрасно потренировался в стрельбе по движущимся мишеням. Когда бандиты оказались от меня в двадцати шагах, я вытянул руку с пистолетом и разрядил его в того, что несся справа. Почти одновременно прогремел выстрел далеко в стороне, наверняка, это начал работать Бабаха.
Душегуб, в которого я метил, вскрикнул, нелепо взмахнул руками и упал с коня, покатившись по земле черным клубком. Есть попадание, сэр, возьмите с полки мягкую игрушку.
Я немедленно спрятал разряженный пистолет в седельную сумку и достал другой, заряженный. В это же время оставшийся противник вдруг передумал сближаться со мной и развернув коня, постарался убежать с места схватки. Чему я, само собой, не мог позволить произойти.
За эти пару лет, проведенные в военных походах и насмотревшись смертоубийств я, можно сказать, омертвел душой. То, чему в нашем толерантном рафинированном обществе двадцать первого столетия я никогда не позволил бы себе сделать, здесь, в начале девятнадцатого века, я разрешал себе с невероятной легкостью.
Чего жалеть этого гнусного двуного, по недоразумению называемого разумным человеком? Еще чего не хватало. Если бы он оказался на моем месте, то с радостью всадил бы мне пулю меж глаз и раздел догола, а потом помог бы расправиться с Бабахой.
Зачем же с ним церемониться и отпускать живьем? Чтобы он через несколько дней ограбил и убил кого-нибудь еще, не такого подготовленного, как я?
Поэтому я без каких-либо угрызений совести прицелился и выстрелил в спину убегающему разбойнику. Пистолет не подвел и на этот раз, кажется, я попал в спину злоумышленника, в темноте было плохо видно. Протяжно застонав, мой торопливый противник навалился на шею коня, проехал еще немного и мешком свалился на землю.
Почти в то же время в стороне опять раздался выстрел, потом еще и еще. Вспышки выстрелов мигали в темноте с разных сторон. Да, у Бабахи разыгрались там нешуточные страсти. Надеюсь, он уцелел и все-таки увидит прекрасное небо Парижа. Если они убили его, я догоню каждого и лично пристрелю, а то и прирежу собственными руками.
Но нет, мой монументальный помощник в помощи не нуждался, великолепно справившись со всей тройкой негодяев. Когда я подъехал ближе, оказалось, что он застрелил одного, а затем заколол пикой другого. И это несмотря на то, что они стреляли в него почти в упор.
Сейчас злоумышленники лежали на земле темными бесформенными кучами и возле каждого, опустив голову уныло стоял конь.
– А где последний? – спросил я, оглядевшись и не обнаружив третьего тела. – Неужели ушел?
– Аха, – ответил Бабаха, перезаряжая пистолет. – Верткий оказался, щучий сын. Не попал я в него, зато он чуть мне голову пулей не снес.
