Грустные воспоминания опять выжали слезы из его глаз, он досадливо смахнул их рукой и решил думать о чем-нибудь прекрасном. Или о ком-нибудь.
Он принялся фантазировать и заставил себя представить баронессу. Упрямая барышня долго не желала приходить к нему, но потом все-таки сдалась, и перед мысленным взором юноши возник образ миловидной девушки с бледным худым лицом, прекрасными белокурыми волосами и теплыми карими глазами. Но едва только он захотел приблизиться к ней, видение мигом распалось, а сам он провалился в глубокую яму. Ветер засвистел в ушах. Все окружающее скрыла таинственная темнота, похожая на черный туман…
И тут он увидел ЕЁ: она была, как обычно, в дешевом платьице голубого цвета, с монистом из медяков вокруг шеи, и волнистые длинные черные волосы тяжело падали на плечи. Синие глаза смотрели пронзительно печально, но от них исходило удивительное тепло, будто этот синий огонь хотел обогреть своими лучами всю вселенную. «Карменсита», – прошептал Анри. И тут он почувствовал, как какая-то сила несет его навстречу этим бездонным глазам. Он летит с ужасающей скоростью, а они становятся все больше и больше, и он вот-вот утонет в них, как в глубоком омуте. Но его погрузило в их бездну спокойно и мягко, а Анри тотчас увидел перед собой две синие звезды и устремился к ним… «Анри!» – сказал ее голос, и многократное эхо разнесло этот вздох по звездному океану.
Ему было хорошо. Он спал, как спят маленькие дети, когда им снится полет. Он летал всю ночь, не зная отдыха. Всякий раз он пытался дотянуться рукой до синих озер или звезд, но что-то мешало ему, а он не отчаивался и вновь и вновь предпринимал попытки. Он был молод, и вся жизнь его только начиналась. Он ни о чем не задумывался, окрыленный неведомым чувством, метался по просторам своих снов и был в эту ночь одним из счастливейших людей на свете…
Другим счастливым человеком была Карменсита, потому что ей всю эту ночь снился Анри, они разговаривали одними глазами, и девушка плакала во сне от бесконечного тихого счастья…
Наутро Франсуа разбудил Анри:
– Вставай, сейчас господин Жан пройдет по комнатам.
– Мне-то что до него? – сквозь сон пробормотал молодой человек. – Я не вхожу в число его подчиненных.
– Я бегу на площадь подметать мостовую, так что вставай!
– Да чего ты от меня хочешь?
– Сам просил разбудить тебя, что я и делаю!
– Кто? Я? Наверное, это тебе приснилось!
– Ты сам вчера сказал: «Разбуди меня пораньше, потому что приезжает госпожа Генриетта»!
– Какая еще госпожа? – сонно промямлил Анри и вдруг вскочил. – Ой! Я же забыл… Спасибо…
– Все, я свое дело сделал! – сказал Франсуа и удалился.
Анри поспешил привести себя в порядок и тоже отправился на площадь.
Там царило необычное оживление. Повсюду сновали мастеровые, кухарки, прачки и слуги. Их было очень много. Для молодого человека это было столь неожиданно, что он не сразу пришел в себя, даже протер глаза, проверяя, не мерещится ли ему. Трудно было представить, где они до этого скрывались, ведь замок казался почти необитаемым. Тут взгляд его упал на открытое окно спальни герцога, и ему сразу же стала понятна причина такого ажиотажа: в оконном проеме, сверкая белизной ночной рубашки и колпака, томно зевал и потягивался сам господин де Лонгвиль. Позади него маячила одетая в черное фигура «господина Жана», – того самого лакея, что истязал Франсуа и того же, что пригласил Анри на первый разговор с герцогом, сидящим в черной карете. Сейчас Жан с расшитым домашним платьем в руках смиренно ждал своего господина.
