В этот момент открылась прорезанная в воротине конюшен дверца, и на улицу выскочил наспех одетый человечек с удивительно кривыми ногами.
– Ну, – сразу заорал он на гвардейца, – Кто тут меня спрашивает, кому по ночам не спиться?
Гвардеец молча разевал рот и дергал головой в мою сторону. Зато я молчать не стал:
– Ты что это, милейший, разоряешься? – шагнул я в сторону конюха, – Ты дежурный, так почему дежуришь без штанов и в постели? А если у королевы возникнет срочная необходимость отъехать по делу, ты ей в подштанниках лошадей выводить будешь! Это кто в конюшне такие порядки установил?! А?! Я тебя, рыло, спрашиваю! Давно вас не секли, так вы и распустились!!
К концу своего великолепного монолога я орал так, что в соседнем двухэтажном здании, по всей видимости, гвардейской сторожевой казарме, зажглись несколько окон.
Конюх уже давно скис и потерял весь свой спросонный апломб. Сейчас он стоял передо мной, нервно приглаживая свою пегую, клочковатую прическу и бегая по сторонам глазами. Когда я замолчал, задохнувшись в праведном гневе, он дернул головой и попытался оправдаться:
– Так… это… королева никогда… что б того… ночью из дворца… это… никого не выпускают…
– Что?!! – заорал я, так что у конюха ножки в коленках подогнулись, – Ты хочешь сказать, что Кина Золотая не вольна покинуть свой Замок в любое время, какое ей заблагорассудиться?!! И кто это ей может запретить?!! Уж не ты ли, морда лошадиная?!!
Я надвинулся на дежурного конюха, что при моих метр девяносто было несложно. Теперь тот просто начал блеять:
– Так… распоряжение советника Юрги… нельзя никому… после заката солнца…
– Молчать, конский катыш! – гаркнул я.
Конский катыш не только замолчал, он вообще уже еле держался на ногах.
– Молчать, – повторил я немного спокойнее, – И слушать меня! Тебе дается пятнадцать минут, чтобы исправить положение и обелить себя в глазах… в прекрасных глазах королевы! Но если через пятнадцать минут ты заседлаешь и не выведешь сюда четырех лучших коней, тебя будут пороть до тех пор, пока ты не забудешь своего имени!..
Конюх закатил глаза, но я почему-то не слишком поверил в его обморок.
– Время пошло… – тихо произнес я самым свои страшным голосом.
Гвардеец, продолжавший держать стойку «смирно» явственно содрогнулся, а конюх исчез.
Все было сделано гораздо быстрее установленного мной срока. Я не успел отсчитать и десяти минут, как ворота распахнулись и двое конюхов вывели заказанных мной лошадей. В следующее мгновение я оказался в седле и сразу почувствовал себя на своем месте. Подхватив узду одной из лошадей, я повернулся к конюхам и бросил свысока: – Ну, вот видите, умеете, если захотите… – и тронулся шагом в направлении главных ворот Замка. Еще две оседланные лошади пошли за мной.
У ворот горели два фонаря и под каждым маячила фигура гвардейца. Я подъехал и, соскочив с лошади громко потребовал начальника караула. Из двери, вмурованной в стену Замка тут же выскочил усатый здоровяк и, подойдя быстрым шагом, уставился на мою физиономию. Потом перевел взгляд на следовавших за мной коней и задал неожиданный вопрос:
– И куда это ты собрался?..
Я не стал отвечать на столь бестактные вопросы, а вместо этого задал свой:
– Читать умеешь?..
– Конечно, – гордо ответил усач, – Без этого в сержанты не производят…
Я достал свою ксиву, развернул и сунул яму под нос:
– Тогда читай,.. сержант!
Он долго водил глазами по строчкам, постепенно вытягиваясь в соответствующую бумаге струнку. Когда он поднял на меня ставший почтительным взгляд, я сказал:
