– Четыре «гасса» двадцать четвертой серии и четыре легких танка «бэ-эс».
– И что, этому оружию удалось продырявить их броню? – удивился Танжер. Ему показалось, что он зря теряет время с этим провинциальным командиром батальона, которому не хочется попасть под руку полковой комиссии.
– Сэр, прошу прощения, если я говорю сумбурно, но некий умелец из Тардиона прострелил четыре навесных генератора на «гассах» и четыре приемных экрана на танках «бэ-эс», сделав нашу технику не готовой к внезапной атаке, понимаете? Я уверен, что это дело службы безопасности, ведь обычными армейскими возможностями здесь не справиться – у меня в батальоне просто нет никакой защиты от диверсантов!
– Так, минуточку… – Танжер стал потирать указательным пальцем переносицу, он всегда так делал, чтобы поймать порхавшую совсем рядом мысль, хотя если точнее – всего лишь догадку.
– Сэр? – спустя минуту произнес майор. В его голосе было столько надежды на помощь и страха перед комиссией, что Танжер решил помочь. Впрочем, по-другому и не выходило, ведь это точно был их случай.
– Вот что, майор Штоккер, давайте мне сюда подробнейший отчет о том, что произошло. Желательно с поминутной раскладкой. Все, кто уцелел, должны написать собственные отчеты, и ничего страшного, если они будут повторяться.
– Я понял, сэр!
– Полагаю, там много раненых?
– Они все в медчасти, сэр, но из четверых уцелевших трое вполне могут говорить.
– Вот и хорошо. Выдайте мне полный отчет, а я свяжусь с вашим начальством и скажу, что это целиком наша история – мы заберем ее для расследования.
– Большое спасибо, сэр! Вы меня спасли! Я сейчас же побегу составлять донесения – самые полные!
– Ну, и удачи вам… – произнес Танжер, опуская трубку на аппарат. – Говард!
– Я уже здесь, сэр, – отозвался сержант, появляясь в дверном проеме.
– Все слышал?
– А нельзя было?
– Не паясничай. Позвони в штаб этого полка и скажи, что мы эту историю с диверсантом забираем для расследования и что комбат ихний не совсем виноват. Понял?
– Не виноват? – уточнил Говард.
– Нет, так говорить нельзя, мы же не военно-полевой суд и не войсковая комиссия. Как бы не виноват, понимаешь?
– Чтобы они его не сожрали…
– Да, чтобы они его не сожрали. Иди работай, а ко мне позови нашего глубокоуважаемого капитана Кербита.
– Я ему скажу через дверь, потому что он сейчас в сортире.
– Ни к чему эти подробности, Говард, просто скажи ему и скорее звони в полк, а то сожрут нашего осведомителя.
– Бегу…
Дверь закрылась, майор откинулся на спинку кресла и снова набросил салфетку на лицо.
Пока сержант передаст вызов капитану, который в сортире, пока тот оттуда выберется и придет в кабинет начальника, пройдет минуты полторы, а это в руках настоящего разведчика целое состояние, потому что полторы минуты – это шестьдесят плюс… тридцать секунд. А всего – девяносто. За девяносто секунд можно почувствовать расслабление, тепло во всем теле… уснуть… увидеть сны…
– Разрешите, сэр?
– М-да, разрешаю, – произнес Танжер, сбрасывая салфетку и возвращаясь к реальности.
Спустив ноги на пол, он стал неспешно обуваться, вспоминая минувшие сновидения. Кажется, это был райский островок с зелеными пальмами, белоснежным песком и голубой водой. А еще там были прекрасные туземки, штук двадцать.
«Интересно, как они там одни выживали?» – подумал Танжер, завязывая последний шнурок.
– Ты вот что, Петер… – начал было Танжер, но, распрямившись, увидел в руках капитана пластиковую папку.
