Встречи с ней всегда были для Ретта тягостными. Он не мог ее игнорировать — она была все-таки женой его брата и приличия, воспитание и банальная жалость всегда заставляли его завести с ней беседу. И ничем хорошим они обычно не заканчивались.
- Доброе утро, Женевьева. - вежливо начал он очередной круг мучительных расшаркиваний.
- Доброе утро, сэр.
В это «сэр» обращенное ко всем мужчинам Шефердам она вкладывала столько презрения, сколько не было в ином грязном ругательстве.
- Прекрасная погода для прогулки. - не сдавался Ретт, мысленно давший зарок, что после третьей фразы его долг вежливости будет исполнен и он сбежит отсюда подальше.
- Хельстром снова тренируется. Как думаете на сколько его хватит на этот раз? - пропела девица с мстительной улыбкой. Ретт разом вспомнил почему ему в тягость говорить с ней. Женевьева была не особенно красива, но мила. Русые волосы завивались в милые кудряшки, она носила простые, строгие на северный манер своей родины платья и выглядела младше своих двадцати девяти лет.
- Уверен, в этот раз он завяжет с алкоголем окончательно. - соврал Ретт. Никакой уверенности на этот счет он не испытывал.
Женевьева медленно, очень медленно растянула губы в улыбке.
- Не-со-мне-нно, - протянула она с издевкой. - Прошу извинить.
Прошуршали юбки, она прошла мимо, закатив глаза. Волчицы-спутницы, гордо задрав нос, прошествовали следом.
Ретт не мог бы однозначно сказать, что он чувствовал по отношению к жене брата. Она открыто ненавидела всех Шефердов, но ведь и они не были к ней радушны. Фамильная гордость не позволяла ей искать прощения или улещивать кого-то, а приказ императора не давал покинуть нежеланного мужа. И Хел и она оба были в ловушке. Вопрос отравила ли она волчицу Хела формально оставался открытым, но уже был не столь важным. Даже если она этого не делала, после трех лет молчаливого бойкота у нее было полно поводов ненавидеть семейство Шефердов.
Отыгрывалась она на Хеле, заставляя покупать себе наряды, которые после не носила, возить ее в императорские сады на длинные прогулки и каждый божий день завтракать с ней на веранде словно счастливые влюбленные. Делала она это, несомненно, назло, но при каждой попытке бунта Хела император получал слухи, что старшая доченька стаи Ходж не так уж и счастлива в браке, что может накалить отношения между стаями. Далее следовал категоричный приказ уважить девчонку и не устраивать скандалов.
«Если я разорву Великий союз, то ведь и они смогут разорвать этот ненавистный брак» - подумал Ретт. Он поспешил в лабораторию, где его ждал Жан.
Ла Росси вставлял в горшки с редкими растениями, которые он выращивал для своих экспериментов бирки с указаниями по уходу. Эти кустики были капризнее любой красотки-куртизанки. Варнский клевер должен был находиться на солнце три часа в день, не больше и не меньше, иначе его цветки переставали иметь необходимые алхимику свойства. Полив Жгучих незабудок должен был быть только в темное время суток. Пустынная сокодавка требовала перепадов температуры в двадцать градусов и каждый день на ночь алхимик ставил ее в специальную охлаждающую камеру.
Ретт почувствовал укол стыда. Он заставил Жана остановить свои разработки, а ведь испытание парового котла прошло успешно, и продолжи он, уже через год между Рейной и
поселком Имперская Роща, где находился летний дом императорской семьи, проложили бы первые пути.
