– Напоминаю, что я просто пришёл поговорить, – сказал я и махнул одной рукой. – Или вы ещё не готовы к переговорам?
– НАМ НЕ О ЧЕМ РАЗГОВАРИВАТЬ! – разозлённо, громко и очень по-механически ответил Диатор, чуть повернувшись в мою сторону.
– Давай его выслушаем, – вмешался в разговор Закидзар. Он говорил очень спокойным голосом и всё так же продолжал смотреть куда-то вдаль.
– Йоши, отмена приказа! – скомандовал я. Глупо было продолжать конфликт, когда мне уже пошли навстречу.
– ЗАКИДЗАР! – заорал Диатор. – ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛ! ОНИ РАЗБИЛИ МОЙ ОГНЕМЁТ!
Я посмотрел под ноги полковника, где лежало в хлам разбитое адское орудие. Я почему-то даже не обратил на это большого внимания, хотя и догадался, что Йоши повредил огнемёт. Если меня за это попросят заплатить, то не дам даже рубля. Ожоги от этой адской штуки всё ещё горели. Похоже, даже придётся использовать специальное зелье для лечения.
– Могильников не хочет вражды с Инквизицией, – спокойным голосом ответил Закидзар. – Если бы он этого хотел, то действовал бы совершенно по-другому.
Какой умный и рассудительный полковник. Мне прямо даже захотелось пожать ему руку. Собственно я и пошёл это сделать.
– Без рукопожатий, – покачал головой Закидзар, когда я приблизился. – Это протокол Инквизиции.
К такому отношению я отнёсся с пониманием. Доверяй, но проверяй. Некромантам действительно опасно пожимать руку. Некоторые могут высосать таким образом энергию или сделать ещё что-то нехорошее.
– Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ХАБАРОВСК, – заявил Диатор и гордо развернулся. – А ВЫ ТУТ ДЕЛАЙТЕ ЧТО ХОТИТЕ, ПОЛКОВНИК ЗАКИДЗАР. САМОЕ ГЛАВНОЕ НЕ ДОИГРАЙТЕСЬ С ОГНЁМ.
Кажется, между этими двумя не самые лучшие отношения. Впрочем, мне было это неважно. Самое главное тут для меня, что Закидзар имел более значимое слово в Инквизиции и не пытался меня убить.
– Радиатор опять натворил дел, – устало произнёс полковник Закидзар и вытянул вперёд руку.
В тот же момент улица стала преображаться, возвращаясь в то состояние, что было до боя. Сначала пришёл в норму обожженный асфальт, а потом вернулся снеговой ковёр. Место где я разломал асфальт, тоже восстановилось, как и разломанный огнемёт сумасшедшего полковника.
– Впечатляет, – сказал я честно. – Никогда не видел ничего подобного.
– Я часто это слышу, – ответил Закидзар и пошёл в сторону штаба Инквизиции. – Идём за мной.
Мы прошли в кабинет Борис Борисовича Мычалова, которого без слов выгнали со своего рабочего места, будто он тут какой-то мальчик на побегушках. Полковник занял место начальника читинской Инквизиции, и в ту же минуту в кабинет ворвался разъяренный Смирнов.
– Могильников! Да тебя убить мало за всё, что ты сделал! – полковник схватил меня за ворот кофты.
– И что же я сделал? – спросил я и взял Смирнова за запястье с такой силой, что тот аж присел от боли, ну и разумеется машинально меня отпустил.
– Ты избавился от моего заклинания слежки!
– Давай присядем, – я показал рукой за стол. – Разговор будет долгим.
Инквизиторы слушали меня практически не перебивая. Закидзар не сказал даже слова, Смирнов же периодически задавал вопросы, а Борис Борисович изредка мычал с умным видом.
Я рассказывал про события последних дней очень подробно, про Дубова, про ультиматум Костяного Князя и про его последующее поражение. Хоть по ходу разговора задавал вопросы только Смирнов, итоговое отношение к произошедшему должен был выразить Закидзар. Он по сути второе лицо во всей Инквизиции.
