«Он не боится меня. Это хорошо», – подумала Алексия.
– Я расстроила несколько человек.
– Больше, чем несколько. Вот список инцидентов, связанных с вашей безопасностью. Все: от маршей протеста до швыряния яиц и писем с выражением ненависти перечислено здесь в порядке серьезности угроз. Моя работа – отличить подлинную опасность от…
– Общего моря враждебности? – улыбнулась Алексия.
Комиссар улыбнулся в ответ:
– Я намеревался сказать «от обычных неприятностей».
– Верно. Чем могу помочь?
– Если я верно понял сэра Эдварда, со дня вашего нового назначения произошли три неприятных инцидента. Появился человек, пытавшийся пробраться в вашу загородную резиденцию. Отравили собаку вашего мужа. И был зафиксирован звонок с угрозами в ваш лондонский дом.
– Совершенно верно. Думаете, все они связаны?
– Нет.
Алексия вскинула брови. Такого ответа она не ожидала.
– Гибель собаки по меньшей мере может иметь отношение к визиту неизвестного в Кингсмир. Но телефонный звонок мы считаем отдельным инцидентом. Вот что нам удалось пока узнать.
Комиссар кликнул мышью, и изображение поменялось. Алексия увидела лицо своего ровесника с редеющими светлыми волосами, поразительными лазурно-синими глазами и мягким, смущенным выражением лица.
– Уильям Джеффри Хэмлин. Мы почти уверены, что это он приходил в Кингсмир в тот вечер.
Алексия казалась изумленной, что было вполне естественно.
– Но откуда вы это знаете?
– Наши эксперты поработали над пленками с камеры и сделали лицо более четким. Ваш привратник вспомнил, что у этого человека был американский акцент, так что мы послали фото нашим друзьям в госдепартамент и ФБР. На всякий случай. Нам повезло. Не будь у него тюремного срока, мы бы никогда его не нашли.
– За что он сидел? – оживился сэр Эдвард.
– Непредумышленное убийство. – Алексия нервно прикусила губу.
– Все не так плохо, как звучит. Утонувший ребенок в начале семидесятых. Хэмлин как раз был вожатым в лагере. Вышел в конце восьмидесятых. Никаких дальнейших нарушений, никаких преступлений. Судя по тому, что мы знаем, я был бы крайне удивлен, если бы это он отравил пса.
Алексия взглянула в добрые глаза Хэмлина и согласилась.
– Что он здесь делает? – спросил сэр Эдвард. – Я имею в виду в этой стране.
– Мы не знаем. Возможно, приехал отдохнуть. Зато мы знаем, что у него долгая история психиатрических проблем. Министр, вы знаете причину, по которой этот человек может интересоваться вами?
– Ни одной, – покачала головой Алексия.
Она смотрела в лицо на экране. Было в нем что-то такое печальное…
– И имя «Уильям Хэмлин» ничего для вас не значит?
– Простите, нет.
– Он опасен? – вмешался сэр Эдвард.
– Возможно, нет. Как я сказал, он не буйный и ни разу в жизни не совершал насилия. Но с шизофрениками никогда нельзя знать наверняка. Думаю, он все еще в стране, а если это так, мы должны его найти. Меня больше волнует телефонный звонок.
На экране снова появилось изображение: рассерженное, угрюмое лицо еще одного мужчины средних лет.
Этого человека Алексия узнала и инстинктивно сжала губы.
– Гилберт Дрейк.
– Совершенно верно.
– Кто такой Гилберт Дрейк? – встревожился Мэннинг.
– Таксист из Восточного Лондона, – пояснил Грант.
– И друг Санджая Патела, – с горечью добавила Алексия.
– Вот как!
Сэр Эдвард знал о деле Патела. Все в Британии знали о деле Патела. Именно оно, более чем другие, едва не разрушило карьеру Алексии де Вир как министра тюрем.
