Мама в него влюбилась, невысокий, стройный, с ослепительно белыми зубами на смуглом лице. Он был моложе Виты, Улиной мамы, на пять лет.
Но генерал в юбке, измены не простила. Улю с мамой отправили на «Ковчег», а стюард остался на «Варяге».
Он даже не пытался что-то предпринять, умолять или негодовать, просто смирился. Это было предательство, которого Улина мама от своей поздней любви не ждала.
Она уговорила своего старого боевого друга, фельдшера сделать ей аборт.
В тот последний день мама встала очень рано, принесла из столовой завтрак дочери прямо в постель. Рисовая каша с плавающим кусочком маргарина, мама отдала Уле свою порцию.
А потом Уля увидела ее уже в морге.
И это не была мама. Маленькая, высохшая, как мумии предков, даже смерть не разгладила гримасу боли на ее лице.
Тело просто упаковали в пластиковый контейнер, и в последний путь оно отправилось в открытый космос.
Улю отправили в интернат, и она перестала разговаривать, очень много спала. Потом стала отказываться от еды, и пока воспитатели искали выход, угрожая кормить ее насильно, она взяла у соседки по отсеку ножницы и попыталась порезать себе вены. У нее почти получилось уйти вслед за мамой, но соседка вовремя вернулась с занятий, Улю спасли.
Таких, как она сирот, на корабле было человек десять, они жили в интернате, у всех были свои маленькие трагедии, они росли замкнутыми и необщительными.
Соседка, толстая, веснушчатая, рисовала Уле смешных котят, медвежат, и скоро и девочка взяв в руки красный карандаш нарисовала свой первый рисунок- алый мак. Цветок был без одного лепестка, который она дорисовала ниже, маленькими порванным.
Так она видела свое горе, свою утрату.
Они так и общались друг с другом, две девочки рисуя забавные картинки в блокнотах.
Именно подруга, позвала Улю заниматься в кружок архитектуры.
Занятия вел седой, с рыжими бровями, офицер. Улю пугала военная форма, он это заметил, и потом стал приходить только в штатском.
Рэм Генрихович, так звали учителя, рассказывал о памятниках архитектуры так интересно, словно они путешествовали на машине времени.
Особенно девочке понравилось, с каким восхищением он рассказывал о пирамидах майя и ацтеков.
Конечно, она не знала, что он видел их не просто своим глазами, он спасал жизнь себе и своим солдатам за этими широкими стенами. Так далеко его забрасывала судьба военного инженера.
Уля рисовала геометрические мотивы, похожие на орнаменты ее далеких индейских предков.
Рэму Генриховичу это очень нравилось.
– Замечательно. Привнести в новый мир все, что есть в нас главного: народные корни, память поколений.
От этой простой похвалы, Улина душа ожила. Конечно, тогда она еще не понимала, что это любовь. Просто, впервые после смерти мамы, она стала напевать песни при уборке своей каюты, тщательнее причесываться и разглядывать себя в зеркале. Правда, ей все в себе не нравилось: ни бронзовая кожа, ни маленький, с горбинкой нос. Вот глаза, темные, очень хороши. И еще волосы, как у мамы, густые и черные.
Но потом в интернате поменялась директриса, и девочек перестали выпускать из жилого отсека на палубы корабля. Они учились готовить, шить, вязать, прошли курс младших медсестер.
К тому времени, когда Уля выросла в красивую шестнадцатилетнюю девушку, умеющую шить, и готовить, их осталось всего шесть человек. Девочек постарше выдали замуж, мальчиков забрали в юнги.
