– Говорят, Матушка Матрона перед смертью сказала: «Все, все приходите ко мне и рассказывайте, как живой, о своих скорбях, я буду вас видеть и слышать, и помогать вам».
Монахини раздавали всем желающим цветы, освящённые на мощах.
– Сколько раз я получала здесь в подарок то срезанные бутончики роз или гвоздик, то веточки каких-то растений, – добавила Мира Александровна. – Но в этот раз отчего-то очень хочется самой принести Матронушке цветы. Говорят, она любит цветы полевые, как вон у тех девушек, что у входа.
Иван их уже тоже заметил. Не цветы…
Глава 1
Москва
Манифестация желаний
С таким странным психологом Вере Гавриловой общаться не приходилось давно, если вообще такие встречались в её жизни. То, что с психологом ей повезло, Вера уже не сомневалась, вот только не решила ещё для себя, надо ли это слово, эту оценку, это впечатление, сложившееся после первой и пока единственной консультации с Мирой Александровной, брать в кавычки. Повезло или «повезло»?
«Сейчас бы выпить, а не за руль садиться, – подумала она. – Выпить хотя бы кофе с ликёром». Сидевшая напротив подруга, с которой они дружили ещё со школьной скамьи, как раз радостно похлопывала пальчиками по кофемашине, искоса то ли поглядывая, то ли показывая Вере взглядом на бутылочку «Амаретто», без которой Алёнкину квартиру представить было просто невозможно: могло не быть хлеба, могли отключить воду или свет, но «Амаретто» было всегда. Это была любовь непреходящая.
Нет, ехать было нужно. Обязательно нужно. Сначала в Шереметьево, а потом на Павелецкий вокзал. Москву без пробок, как Алёнкин кофе без «Амаретто», представить невозможно, поэтому пора уже было закончить с разговорами и выезжать. Самолёт, если интернет не врёт, прилетает вовремя. А он не врёт. Поезда тоже в последнее время опаздывать перестали, и что теперь поделать, если тысячу километров по воздуху можно преодолеть быстрее, чем двадцать километров по шоссе, но…
– А где ж ты её такую нашла? – спросила Алёнка, заваривая кофе. – Я так и не поняла.
– Как где? Ты ж сама сказала: «Спроси у своего батюшки, может, он тебе и психолога посоветует…»
– Верёвочка, ты что?! – рассмеялась подруга. – Я вообще-то пошутила. Я имела в виду… Точнее, ничего я не имела в виду. Может, он тебе послал даму, которая «отчитывает» от алкоголя и наркотиков? В церкви таких наверняка тоже отмаливают.
«Верёвочка…» – Вера уже давно привыкла, что её так называют. И подруга, и сёстры, которых она как раз и собиралась встречать. Посмотрела на часы – без четверти полдень. «Лёшка сказал, что последний майор у него сегодня с восьми до десяти вечера, до самолёта осталась пара часов. Не хочется Алёнке мешать, пусть ещё поговорит, а я вроде как слушаю её… На балконе. С сигареткой. Тут и подумать можно ещё немножко, и на Москву посмотреть. Почему всё время так: живёшь в столице – скучаешь по подмосковному воздуху, по тишине, а уедешь за город – тоскуешь по мегаполису, по его ритму?»
Осень была ещё красивой, ветер не успел смести с веток жёлто-красные листья. Хорошо, что он не так старается, как дворники. По Москве-реке плывёт прогулочный кораблик. Может, последний в этом году. Хотя, бывает, что они и зимой ходят. У природы теперь и в январе снег да лёд выпрашивать надо. Всё меняется. В природе, в городе, в жизни. Вот гостиница «Украина» – когда-то одна из семи «сталинских» высоток, одно из чудес Москвы для той эпохи, для тех людей, которым, как бабушка рассказывала, и из окна девятиэтажки-то смотреть бывало страшно – высоко! Разве теперь удивит «Украина» кого-то своей высотой, если отсюда же, с набережной Тараса Шевченко, очень хорошо видны и небоскрёбы «Москва-Сити»? Сегодня гуляющие здесь люди фотографируются уже на их фоне, им даже «Белый дом» неинтересен. А когда-нибудь и эти башни перестанут удивлять. Просто сегодня это ещё непривычно, необычно даже для Москвы, не говоря уже о других наших городах.
