– Только не спрашивай, зачем я пришла, потому что я и сама не знаю.
Я обнял ее за плечи и прижал к себе. Так мы просидели довольно долго.
– Ты спрашивал, кто такой Михаил, – сказала она вдруг.
– Да и черт с ним, – отмахнулся я, не желая возвращаться с небес на землю.
Юля убрала мою руку с плеча и чуть-чуть отодвинулась, обхватив колени руками.
– Он был намного старше меня, – проговорила она, глядя прямо перед собой, – бизнесмен. Ну да не важно. Между нами никогда не было чувств, лишь деловое соглашение. Когда мы познакомились, моя беременность была уже хорошо заметна. А Михаилу нужен был наследник. Он уже дважды был женат, а детей не было. Когда Ромка родился, муж так радовался, будто тот ему действительно родным был. Ну вот. А общего ребенка так и не получилось. Потом у Мишки секретарша залетела. Сказала, что от него, только я в этом сильно сомневаюсь. Короче, развелись мы. Ромке восемь было, он очень переживал. Я так и не смогла объяснить ему, почему все так произошло.
Она замолчала, а я сидел, дурак дураком, и не знал, что сказать.
– Ты прости, что я на тебя так накинулась, – тихо проговорила она, – просто… столько всего накопилось. Я подумала, как все могло быть, если бы ты… Если бы мы…
Я посмотрел на нее – на ресницах дрожали слезинки.
– Вот только реветь не вздумай… – пробормотал я растерянно. Панически боюсь истерик!
Юля кивнула и тут же разрыдалась, уткнувшись носом в мое плечо. А я поднял ее подбородок и стал целовать: глаза, мокрые щеки, губы… И все повторилось, как в первый раз, на том же самом пляже под догорающими звездами.
Гораздо позже Юля вздрогнула в моих объятиях и пожаловалась:
– Совсем замерзла.
Я протянул руку и нащупал большое пушистое одеяло, в которое мы и закутались. Юля даже не поинтересовалась, откуда оно здесь взялось.
– Расскажи, как вы с Ромой познакомились, – попросила она, устраиваясь у меня на плече.
Разбудил меня легкий хлопок по плечу. Опершись рукой о крышу машины, на меня смотрел улыбающийся черноволосый паренек лет семнадцати-восемнадцати, в синих джинсах и белой футболке, плотно облегающей довольно мускулистый торс. Рядом стояли еще двое таких же жизнерадостных подростков с рюкзаками и какими-то баулами. Все как на подбор – поджарые и одеты довольно легко. Зря вообще-то. Да, май теплый выдался, но по ночам все равно прохладно.
– В Судак не подбросите?
– Отчего нет… Всех троих?
– А что, если я за машиной побегу, дешевле выйдет? – ехидно поинтересовался чернявый.
– Ради такого зрелища, так и быть, червонец скину.
– Не-е, – поскучнел пацан, – на такой подвиг я, пожалуй, не готов…
Я назвал стандартную таксу, парни пошептались.
– По рукам!
Я открыл багажник и помог загрузить вещи. В баулах прощупывались какие-то тяжелые диски, занимающие весь объем сумки. В других сумках подозрительно звенело, и весили они тоже прилично. Что же вы такое с собой тащите? А еще мне не давал покоя этот чернявый. Что именно с ним не так, понять я не мог, но будоражащее и странно знакомое ощущение не отпускало, поселившись гудящим комком в животе.
Хлопнули двери, троица уселась в авто, причем черноволосый сел справа от меня. Мягко заурчал, просыпаясь, двигатель, машина тронулась с места, объезжая невесть откуда взявшийся зонтик над холодильником с разливным квасом, и вырулил на дорогу.
Ткнув пальцем в магнитолу, врубил радио. Из колонок полились струнные переборы, и Хэтфилд затянул «Nothing Else Matters».
